Третий. Текущая вода

Я начал спускаться. Толстые рифленые подметки альпинистских ботинок скользнули по траве, и я отправился вниз таким же способом, как и Жора. Сильно хлестнули по рукам стальные ветки ольховника, а сук кедрача воткнулся где-то между лопаток. Внизу я встал с головы на колени. Жора сидел под кустиком и сопел, растирая бедро.

— Здравствуй, Валя.

— Приветик, — сказал я.

— Нокдаун. И правда, здоровый, гад, — не давался никак. Ты не заметил, куда он убежал, Валя?

— Может, он чего вспомнил, — сказал я.

— Жалко отпускать.

— Пойдем лучше дальше, Жора. Вот речка. По карте у нее корякское название… Лим… те, Лимимтеваям…

— Фу, — сказал Жора, — ваям.

— Только не ныряй слишком глубоко.

— Сначала нужно раздеться.

Жора сел на обрывчик и принялся стаскивать сапоги.

— Каблук оторвешь, — сказал я, — давай я тебе помогу.

— Сам.

Он с трудом стащил сапоги и сбросил их на галечный берег заводи. Потом снял штормовку и штаны. Жора вошел в носках в воду, остановился на минуту и подумал. Вода в заводи была спокойной, а дальше кипели в ямах буруны. Жора вернулся на гальку и сбросил трусы.

— Надень штаны, бессовестный, — сказал я.

Я не раздевался, а как был — в рубашке, брюках и ботинках — вошел в воду и упал. Поток подхватил меня, перевернул в яме и мягко выкатил на берег метрах в десяти ниже по течению.

— Не бойся, Жора, тут мелко, — сказал я, сплевывая песок.

Жора не боялся.

Он лег в воду, выставив руки, но в этом месте глубина была чуть ниже пояса, и Жора скрылся в воде. Течением потащило вниз, но он схватился за донный камень, бултыхнулся и оседлал его спиной против течения.

Жора сидел на камне, и из воды торчали только его плечи. Вода переплескивала через него и бурлила, но Жора сидел надежно. Он выплюнул изо рта струю речной воды и заорал:

— До чего ж хорошо!

— Славненько, — сказал я, — пива только не хватает.

Я прошел по берегу до того места, напротив которого сидел Жора, вошел в воду и сказал:

— Жора…

Течение сбило мои ноги, просто вырвало их из-под меня, я опять упал, и снова меня протащило водой метров пятнадцать и выбросило на берег.

Я снова встал и вернулся.

— Жора, — сказал я, — мой только что построенный парадно-выгребной лапсердачок, с петелечками по нижнему краешку, загибается, когда я хохочу, считаясь без вести пропавшим на Южном берегу Крыма.

Жора счастливо закурлыкал и побрызгал на себя водичкой.

— Научи! — заорал он. — Будь другом, Валя, научи!

— Сам еле вспомнил, — сказал я.

Я видел все предметы будто бы нерезко, словно они дрожали и расплывались, и мне приходилось напрягать глаза, чтобы остановить это дрожание. Со мной бывало это и от спирта и от большого количества вина, правда, слабее, но почему-то никогда не бывало от водки.

Нужно будет окунуться еще пару раз, и тогда все будет в порядке.

Я забрел в воду по колено, опустился на руки и сунул голову в бурун.

Здорово холодно, подумал я, кажется, волосы вылезают от такой холодины. Хорошо еще, что сразу можно будет согреться у костра.

Жора бултыхался в какой-то яме.

— Жора, ты еще не утоп?

Жора захохотал и сделал могучий рывок из своей колдобины. Он взлетел вверх, словно играющая форель, и опять шлепнулся в яму. Он был очень красив в этом полете — сильный, хорошо сложенный, без трусов и в рубашке, прилипшей к телу.

— Жора, ты очень красив, — сказал я, выбираясь на берег, — как тебе идет эта рубашка!

Фыркая и отдуваясь, Жора двинулся к берегу. Он плескался, как шестивесельный ял с гребцами на зыби.

— Самый тихий, — сказал я, — швартуйся вот здесь.

Жора благополучно выбрался, лег на гальку животом и издал победный вопль.

— У стенки нельзя гудеть. Экая ты бестолочь. Вот оштрафует портнадзор, будешь знать.

— Просю пардону, лоцман, — сказал Жора, вставая на ноги.

— То-то же, — сказал я. — А теперь сходи на берег, обувайся и пойдем в кабак.

Мне было уже совсем хорошо, и нужно только побыстрее отогреться у огня и принять вовнутрь граммов сто. Тогда будет уж лучше некуда. Я подождал, пока Жора оденется и обует сапоги. Жора перепутал их, но я ему ничего про это не сказал. Так было интереснее, и я мог втихомолку посмеиваться, наблюдая, как Жора спотыкается. Рыжая щетина отблескивала на солнце золотом, когда по щеке Жоры скатывалась вода.

Мы начали подниматься, подталкивая друг друга и друг за друга цепляясь, когда соскальзывали ноги.

— Ты молоток, — сказал Жора, — давай поцелуемся, Валя.

— Вали отсюда, — сказал я, — развел слюнявчики! И поторопись, а то кабак закроют, у них сегодня короткий день.

Почти на самом верху я упал, а Жора взошел на бровку и протянул мне руку.

— Держи, Валя.

Я протянул ему навстречу свою и тут же убрал ее.

Как ты мог забыть, Фалеев? Вот эта рука и Зоя. Они же были вместе. Вот эта огромная мохнатая конечность и смуглая кожа Зонного лица. Как ты упустил это из виду?

— Вали отсюда, — сказал я, — я и сам смогу.

Жора медленно убрал свою руку. Я впрыгнул на бровку и подошел к костру.