Три сестры

– А ты знаешь? – спрашивает Ливи, наморщив лоб, словно сама пытается вспомнить смысл.

– Знаю. А ты не знаешь.

– Я знаю, – произносит Циби.

– А я не знаю, – говорит Ливи. – Магда, пожалуйста, рассказывай дальше. Что ты ответила?

Магда восхищается младшей сестрой. Они наверняка приближаются к своей смерти, и все же Ливи увлечена рассказом Магды, представляя себе летний день и появление волшебного цветка.

– Ливи, гладиолус символизирует силу, – объясняет Циби.

– А кто-нибудь из вас знает, к какому семейству растений принадлежит гладиолус? – интересуется Магда.

При ходьбе она притопывает, чтобы хоть немного согрелись пальцы на ногах.

– Не говорите! Не говорите, я знаю. Дайте мне минутку! – просит Ливи.

Циби и Магда чуть пережидают.

– Ирис! Он принадлежит к семейству ирисов! – с гордостью выпаливает Ливи.

– Отлично, Ливи. А теперь вопрос потруднее. Ты знаешь, что символизирует ирис? – спрашивает Циби.

Ливи на минуту задумывается и медленно качает головой.

– Наверное, я никогда этого не знала, – тихо произносит она.

– Надежду, сестричка, – говорит Магда. – Он означает надежду. Увидев этот гладиолус перед нашим отъездом, я зарядилась силой и надеждой. И поэтому сейчас я рассказываю эту историю вам обеим. Мы, сестры Меллер, должны быть сильными и нести в сердцах надежду.

После долгого молчания Ливи говорит:

– А теперь я чувствую рядом маму и дедушку.

Девушки продолжают идти в сумерках. Изредка вдалеке слышатся звуки бомбежки, и они определенно отдаляются. Кто-то сообщил шепотом, что русские побеждают, оттесняя немцев назад, и что колонну узников ведут прочь от русских солдат. Сестрам при каждом шаге приходится вытаскивать ноги из снега. Теперь снег доходит до колен, но они продолжают идти, потому что единственная альтернатива – это пуля.

Они идут всю ночь до рассвета. При свете дня снегопад прекращается, и солнце освещает тысячную толпу. Циби, Ливи и Магда переступают через трупы тех, кто не смог сделать следующий шаг. Они смотрят, как другие девушки останавливаются и снимают обувь с умерших.

– Как они могут? – задохнувшись, спрашивает Магда.

– Мы видели и похуже, – отвечает Циби. – Если бы нам понадобилась еще одежда, я сделала бы то же самое.

Солнце сияет, впереди протянулась длинная белая дорога, и Циби задумывается, кто из сестер упадет первой. Циби надеется, что это будет она. Она еле дышит, ей трудно наполнить легкие воздухом и даже вытолкнуть его.

– Halt!

Эсэсовцы вдруг оживляются, выкрикивая команду остановиться. Сестры замирают на месте. Каждой приходит в голову одна и та же мысль: они умрут сейчас здесь, на неизвестных польских просторах. Их тела будут погребены под падающим снегом, а весной их обнаружат.

Однако офицеры не достают оружие. Вместо этого они направляют сотни женщин с дороги к большому амбару, в который узницы медленно заходят гуськом. Войдя, они десятками падают как подкошенные на солому, покрывающую пол амбара.

– Я не чувствую ног, – стонет Ливи и тянется к своим ботинкам.

– Не снимай их, – предупреждает Циби. – У тебя распухнут ноги, и ты не сможешь снова надеть ботинки. – Циби подбирает пригоршни соломы и обкладывает ими ступни сестры. – Это согреет ноги.

То же самое она проделывает для Магды, а затем для себя.

Сестры, не снимая пальто, опускаются на корточки, укрывшись одеялами, которые несли с собой. Несмотря на голод и сильный мороз, они крепко засыпают.

Конвойные говорят, что пора идти, и сестры вскакивают на ноги. Магда уговаривает соседок вставать, не сдаваться. Некоторые женщины уже никогда не проснутся, их пальто и кофты с благодарностью снимают те, кому одежда еще пригодится. Тех, кто отказывается, умоляя офицеров задержаться в амбаре, казнят прямо на месте.

Девушки вновь на дороге. Светит солнце, но его тепло обманчиво, и через несколько минут они промерзают до костей. Снег за ночь слежался, и женщины скользят и падают.

– Город! – восклицает Ливи.

Впереди показались силуэты темных зданий на фоне голубого неба. Женщины продвигаются медленно, но их подгоняет мысль о том, что они почти дошли до пункта назначения.

– О господи! – вздыхает Циби, когда они входят в город. Она указывает на железнодорожную станцию, виднеющуюся в конце центральной улицы. – Это нехорошо.

Поезд – это состав из открытых вагонов для перевозки угля.

– По крайней мере, нам не надо будет идти, – подбадривает всех Магда.

– Schnell, schnell! – командуют эсэсовцы, и женщины забираются в грязные вагоны.

К их влажной одежде прилипает черная угольная пыль, она забивается в нос, глаза и рот. Женщины кашляют и отплевываются, стоя вплотную друг к другу, не имея возможности пошевелиться.

Состав отходит, и начинается снегопад. Вагоны грохочут по рельсам. Несколько часов кряду никто не говорит ни слова. По-прежнему очень холодно, но немного спасает то, что они стоят, прижавшись друг к другу.

– Слышите шум сражения? – спрашивает Ливи.

А потом вагоны дергаются от дальних взрывов, и над головой узниц свистит шрапнель. Укрыться негде. Женщины пытаются увернуться, спотыкаются, скользят на мокром полу.