Три сестры

Группа из десяти женщин выходит из колонны и идет в сторону поля за дорогой. Отойдя совсем недалеко, они слышат шаги бегущего за ними человека.

– Halt! Halt! Или я буду стрелять! – слышится окрик эсэсовца.

Циби медленно поворачивается лицом к молодому солдату. Он останавливается и поднимает винтовку. Циби встает на линию огня, загораживая собой женщин за спиной.

– Ты такой молодой, – говорит она. Если ей суждено сейчас расстаться с жизнью, она не хочет на коленях умолять о снисхождении. Она хочет посмотреть своему убийце в глаза. – Ты мог бы просто повернуться и уйти. – Циби делает еще один шаг.

– Сделаешь еще один шаг – и я выстрелю, – заявляет он.

Циби делает еще один шаг.

– Нет, не выстрелишь, – шепчет она. – Выстрелишь в меня – и остальные набросятся на тебя, как рассерженные пчелы. Скольких из нас ты сможешь застрелить, прежде чем мы выцарапаем тебе глаза? Я проявляю к тебе милосердие, так что беги.

У нее сильно бьется сердце, может быть, он даже слышит его стук. Циби безмерно удивлена, когда солдат поворачивается к женщинам спиной и убегает.

Взглянув на женщин, она видит, что они закрыли лицо руками. Ливи уткнулась в плечо Магды, а Ева прижалась к ее животу.

– Ну это было легко, – с облегчением выдохнув, произносит Циби. Сестры бросаются к ней на шею, обе плачут. – Эй, эй! – восклицает она, высвобождаясь из объятий. – Перестаньте, все в порядке. Пойдем скорее. Пора возвращаться домой.

Глава 24

Германия

Май 1945 года

Девушки смотрят, как под лучами летнего солнца колонна заключенных бредет прочь. Никто больше к ним не присоединяется, и они поворачивают в сторону поля, где под вечерним ветерком колышется высокая трава. Замечательный летний день, думает Циби, даже несмотря на звуки далекой бомбежки. Девушки сообщают свои имена и названия лагерей: две из Освенцима, это Элиана и Ария, тоже словачки, как и они. Из четырех польских девушек три из Равенсбрюка и одна из Рецова. Марта и Амелия – кузины, нашедшие друг друга во время марша. Всем им около двадцати.

Вдалеке, на краю этого обширного зеленого пространства, Циби замечает шпиль. Вероятно, деревня? Но деревня – это значит люди, думает Циби, немцы.

– Они сдадут нас, – говорит Ливи. – Как только увидят, так позовут эсэсовцев.

– Но нам нужна еда. Если я скоро не поем, то могу вернуться в колонну и дожидаться пули в голову, – заявляет Элиана из Словакии.

– Давайте проголосуем, – предлагает Циби. Она понимает, что долго они так не выдержат, но не может принимать решение за них. Несмотря на браваду, стычка с конвойным измотала ее. – Поднимите руки, кто хочет пойти в деревню за едой.

Поднимается восемь рук. Решено.

Срезав путь через поле, они выходят на дорогу, которая ведет их прямо в деревню, и ускоряют шаги, а потом замедляют. Навстречу не спеша идут двое эсэсовцев с небрежно переброшенными через плечо винтовками. Циби напрягается: спасет снова сообразительность ей жизнь или на этот раз из-за нее все погибнут? Она встает во главе группы и ведет их за собой, высоко подняв голову. Когда мужчины подходят ближе, Циби отводит взгляд. Вся группа смотрит в землю, но девушки продолжают идти. Поравнявшись с ними, мужчины тоже продолжают идти, едва удостоив их взглядом.

Ни один не произносит ни слова.

Деревня кажется покинутой. Улицы пусты, лавки закрыты и дома заколочены. Девушки проходят по длинной улице к большому зданию с распахнутыми дверями.

– Может быть, это склад, – предполагает Ария, вторая словачка.

Друг с другом девушки говорят по-немецки, и каждая знает достаточно, чтобы ее поняли остальные.

Входя на цыпочках в гулкое помещение, девушки с опаской осматриваются по сторонам, заглядывают под столы и поднимают взгляды к балкам, но здесь тоже никого не видно. А потом они разбредаются по зданию, обследуя помещения рядом с главным залом, где хранятся средства для уборки, мешки с цементом, неизвестные механизмы.

– Еда! – вопит Магда.

Она нашла кухню и теперь распахивает дверцы буфетов, выдвигает ящики. Она обнаруживает куски черствого хлеба, высохшие кусочки сыра, сморщенные помидоры и банки с сардинами. Ливи своим ножиком открывает банки, и девушки молча едят.

За несколько минут они проглотили все.

– Хочу разведать, что вообще происходит, – говорит Циби. – Если мы хотим добраться до дома, нам нужна помощь. Побудьте здесь до моего возвращения.

Циби успела вымыть лицо и руки, отряхнула одежду, но она понимает, что ей не скрыть того, кто она такая. Она заключенная-еврейка, совершившая побег. По виду она как скелет, и ей надо быть очень осторожной.

– Я пойду с тобой. – Магда берет сестру за руку.

Они настаивают, чтобы Ливи осталась с Евой и другими женщинами, и в кои-то веки Ливи не спорит.

Сестры подходят к мощеному дворику, окруженному рядом небольших домов, и заглядывают в окна, но там никого не видно. Рядом с последним в ряду домов стоит большой хлев, и Циби жестом подзывает Магду.

В стойлах навалены груды сена, но нет ни коров, ни молока. Собираясь вернуться к складу, они слышат стон, исходящий из дальнего конца хлева.