Три сестры

Многие часы ходьбы по дорогам, ночной сон в полях или конюшнях – там, где можно найти прибежище, – оставляют Циби и Ливи слишком много времени для размышлений, и это совсем им не нравится. Ни одна из сестер не в состоянии выкинуть из головы воспоминания о пребывании в Освенциме и Биркенау, и теперь они осознают, что увиденные ими сцены зверства навсегда отпечатались в их мозгу.

По ночам Ливи просыпается с криками, а у Циби перехватывает дыхание, и она просыпается в холодном поту. Магда терзает себя вопросом: «Осталась бы мама в живых, будь мы вместе?» Может, им надо было всем прятаться в лесу, чтобы спастись от лап Глинковой гвардии. Ничего этого она не говорит сестрам, мучаясь от чувства вины за то, что им пришлось перенести в ее отсутствие.

Ева, их утешение, жадно слушает рассказы об их детстве. Самой девочке пришлось бо́льшую часть жизни провести в лагерях.

– В голову не приходят никакие счастливые воспоминания, – со слезами на глазах говорит Ливи однажды утром.

– Дай помогу тебе, – предлагает Магда. – Помнишь куклу, которую подарил нам папа? – (Ливи кивает.) – Циби?

– Помню. Это была самая красивая вещь, принадлежавшая нам, – отвечает Циби.

Девушки пересекают очередное поле. Солнце стоит высоко в небе. Вокруг никого, только они.

– А помните, как после его смерти, стоило кому-нибудь взять в руки эту куклу, мама рассказывала о папе?

– Я совсем его не помню, – говорит Ливи.

– Это нормально, котенок. Для того и существуют старшие сестры, – утешает Циби.

– Котенок? – задумчиво произносит Ливи. – Давно этого не слышала.

Циби осознает, что уже давно не называла так Ливи. Пожалуй, это хороший знак, думает она. Знак того, что они становятся такими, как прежде.

– Ну, для меня ты котенок. Малыш, о котором нужно заботиться. Ты была такой крошечной в младенчестве, наверное, отсюда и прозвище.

– Помню, как она маленькая много плакала, – добавляет Магда.

– Не плакала! – Но Ливи улыбается. – Магда, расскажи нам что-нибудь еще. О том, как мы были вместе.

Девушки разговаривают на ходу, и постепенно Циби и Ливи начинают чувствовать, как их мысли переключаются на счастливые времена.

– Посмотрите – коровы! Много коров! – кричит Ливи.

Поздний вечер. Небо расцвечено розовыми полосами. Щеки девушек тоже порозовели от румянца. Они смотрят на черно-белые силуэты в отдалении, у края леса.

– Наверное, поблизости ферма, – говорит Ария.

– Или мы можем просто убить корову и приготовить мясо на костре, – добавляет Элиана.

Все смеются, представляя себе, как десять слабых женщин бегают за коровой вокруг поля, не имея орудий убийства, кроме собственных рук.

Группа подходит ближе к лесу и идет по широкой тропе под деревьями, в прохладной тени дубов, елей и сосен.

Тропа сворачивает вправо, и девушки доходят по ней до мощеного двора на опушке леса, в центре которого стоит большой дом. Вокруг двора вьется тропинка, ведущая к дороге за лесом.

– Это настоящий замок!

– Никогда не видела такого большого дома!

Ливи колотит в тяжелую деревянную дверь. Никто не отвечает.

– Наверное, в доме никого нет. Пусть кто-нибудь обойдет его кругом и посмотрит, что там.

Магда, Ливи, Марта и Амелия бегут к задней части дома. Через минуту они возвращаются.

– Дом сзади открыт, – сообщает Магда. – Но во дворе еще один мертвый мужчина.

Группа собирается около трупа.

– Вероятно, он здесь жил. Посмотрите на его одежду, она такая богатая, – говорит Ливи.

– Может, сначала поищем еды? – жалобно просит Ева. – Очень хочется есть.

– Нет, – твердо отвечает Циби. – Мы не животные, чтобы думать только о том, как бы набить брюхо. Мы должны его похоронить.

Девушки осматривают дворовые постройки в поисках лопат, мотыг – любого инструмента, с помощью которого можно поскорее вырыть яму. Циби указывает на безупречно подстриженную лужайку, на которой цветет маленькая смоковница.

– Это для него идеальное место, – говорит она.

Девушки по очереди копают. Магда находит тачку, и вместе с Ливи и двумя другими девушками они затаскивают в нее тело. Но Ливи отказывается везти тачку – в ее памяти еще мучительно свежо воспоминание о том, как она везла Малу в крематорий.

Магда снова читает кадиш.

– А что, если он не еврей? – спрашивает Марта.

– Думаю, религия не имеет значения, тем более для умершего, – отвечает она. – Это слова утешения, и не важно, веришь ты в Бога или нет.

Склонив голову, все девушки, кроме Циби, произносят молитву над могилой неизвестного человека.

Группа собирается у задней двери дома. Циби некоторое время собирается с духом.

– Здесь может спрятаться сто человек, – говорит Марта.

Ей никак не отделаться от страха, и они с Амелией стоят обнявшись и заметно дрожат.

– Двести, – уточняет Амелия.

Она нашла свою кузину во время марша и не намерена потерять ее теперь.

– Нам нужна еда, – заявляет Ливи.

– Сейчас войдем в дом и поищем, – решает Циби. – Но я уверена: будь здесь двести человек, они уже услышали бы нас.

Дом выглядит заброшенным.