Три сестры

– Мы все выжившие, – говорит Циби сестрам. – Всех нас избивали, морили голодом и мучили, но посмотрите на нас – мы еще двигаемся, мы еще живы.

Бранденбург превращен в руины, и девушки бродят среди развалин в поисках огромной армейской базы, организованной для помощи в возвращении на родину обездоленных. Именно здесь сестры прощаются с шестью девушками, совершившими вместе с ними их марш свободы. Полячки вместе попытаются найти обратную дорогу в Краков, а Элиана с Арией теперь неразлучные, верные подруги. Ева, разумеется, останется с сестрами. Прощание не вызывает уныния, ведь вместе они вновь обрели свои человеческие качества, и этому можно только радоваться.

* * *

Циби поднимает глаза на белокурого солдата, говорящего с ней по-английски. Она не владеет этим языком, но понимает, что он хочет ей помочь. Рядом с ней потрясенные девушки падают на колени, целуя руки американских солдат.

– Откуда вы? – спрашивает ее другой солдат по-немецки, и Циби начинает подробно рассказывать о том, кто они такие, и об их побеге из лагеря. – Но вы же родом не из Освенцима. Это не ваша родина. Где вы жили раньше?

– В Словакии, – шепчет Магда, потому что Циби лишилась дара речи.

– В Венгрии, – говорит другой голос.

– В Польше.

– В Югославии.

Сестры стоят в очереди из девушек, ожидающих того момента, когда их данные будут записаны служащими в белых рубашках, сидящими за столами на базе посреди всего этого хаоса.

– Мы в безопасности, война окончена? – спрашивает Циби.

Мужчина поднимает глаза и широко улыбается:

– Вы в безопасности, и да – война закончилась. Нацисты побеждены.

– Вы уверены? – спрашивает Магда.

– Уверен. – Он улыбается еще шире. – Гитлер мертв.

– Мертв? – шепчет Ливи. – Действительно мертв?

Девушки смотрят на писаря, отчаянно желая поверить ему. Он продолжает улыбаться.

– Что нам теперь делать? – наконец спрашивает Циби. – Куда нам идти?

– Мы накормим вас, – отвечает писарь. – И дадим вам и сестрам место для ночлега.

Их устраивают на ночь в бетонном блоке. Войдя в помещение с нарами, Ливи начинает дрожать.

– Ливи, все в порядке. Любовь моя, мы теперь свободны. Это всего лишь комната, – успокаивает ее Циби.

– А это просто кровати, – добавляет Магда.

В промежутках между приемами пищи они бродят по базе, выискивая знакомые по Освенциму лица, но никого не находят. Циби нервничает, ей не терпится снова отправиться в путь. Впервые за много недель она утратила контроль над их распорядком.

– Мы не пробудем здесь долго, – говорит Магда, когда они проходят мимо рядов палаток, все еще надеясь увидеть знакомых. – Завтра нам скажут, когда мы поедем домой.

На следующее утро в их блоке появляется русская женщина-офицер. Она садится за стол в передней части комнаты и вызывает девушек для собеседования.

Циби устала от этих вопросов. Ей никак не отделаться от страха, что один из ее ответов повлечет за собой какое-нибудь наказание. Она вновь повторяет подробности: мы из Словакии, мы убежали из Освенцима. Мои родные мертвы.

– Три недели! – негодует Ливи. – Мы должны оставаться здесь, на этой базе, еще три недели?

Несмотря на вспышку раздражения, Ливи выглядит хорошо. Ее щеки округлились, и брюки цвета хаки с белой рубашкой, которые им выдали по прибытии, идут ей, но глаза горят все тем же непокорным огнем. Офицер только что сообщил им, что через три недели их отвезут на автобусе в Прагу.

– Время пролетит быстро. – Циби старается придать голосу оптимизма. – Так всегда бывает.

– С меня хватит, Циби!

– Мы все тоже натерпелись, – говорит Магда, не скрывая резкости тона. – Что хорошего в нытье? От жалоб толку мало.

– Через три недели, или месяц, или год наш дом будет стоять на месте, когда мы вернемся, – добавляет Циби.

– Но там не будет мамы.

В тоне Ливи не осталось дерзости. Она подходит к нарам, забирается на них и натягивает на голову одеяло. Магда делает шаг в ее сторону, но Циби хватает ее за рукав.

– Оставь ее, Магда. Ей надо прочувствовать свою боль. Мы не можем притворяться, что там будет мама.

Три недели действительно пролетают незаметно – Циби была права, – и девушки через три дня должны сесть в автобус. Их фамилии вновь проверяются по списку. Подтвердив их личности, писарь смотрит на Еву, имени которой в списке нет.

– А кто ты такая? – спрашивает он.

– Ее зовут Ева, она с нами, – тонким голосом говорит Ливи.

– Откуда ты родом, Ева?

– Она из Югославии, но она с нами, – заявляет Ливи.

– Прости, Ева, но тебе придется пойти со мной. Ты вернешься в Белград.

– Но она не может, – возражает Магда. – Все ее родные умерли.

– Вы не знаете этого, мисс. В Белграде может оказаться человек, который ее примет. Может быть, кузина или тетя. У нас четкие инструкции: только жители Чехословакии должны вернуться в Прагу.

– Когда она уедет? – спрашивает Циби.

– Вам надо проститься сейчас. Я отведу ее в корпус Белграда. – Он кивает, поторапливая прощание.

Ева плачет, и Ливи обнимает девочку. Циби и Магда тоже обнимают ее, и они долго не разжимают объятий.

– Простите, девушки, но мне пора забрать Еву. Пожалуйста, отпустите ее.