Три солнца. Повесть об Уллубии Буйнакском

В Петровске тоже все уже было готово к выступлению. Там хорошо поработали Джалалутдин, Володин и другие товарищи. Заранее были сняты замки со всех артиллерийских орудий на Анджи-Арке. Выведены из строя все гидропланы.

— На Тарки-Тау дежурят наши сигнальщики, — сказал Володин. — Как только на горизонте покажутся корабли флотилии, нам сразу просигналят, и мы дадим нашим рабочим отрядам команду выступать: они давно уже ждут не дождутся этого часа!

Доклад о положении дел в Астрахани сделал только что приехавший оттуда Оскар Лещинский.

Лишь недавно узнал Уллубий по-настоящему этого необыкновенного человека, но чувство у него было такое, словно они знали и любили друг друга уже давным-давно, чуть ли не с ранней юности.

Оскар был на редкость богатой и многогранной натурой. Революционером-подпольщиком он стал еще во времена революции пятого года. В девятьсот шестом его сослали в Архангельскую губернию, в девятьсот восьмом отправили в ссылку на Енисей. А в десятом он бежал за границу. Живя в Париже, он со страстью отдался живописи и поэзии, издал книгу лирических стихов «Серебряный пепел», редактировал художественный журнал «Гелиос».

Встретившись в Париже с Лениным, он под его влиянием решительно порвал с эсерами, с которыми был до того времени связан, и вступил в партию большевиков. Активно помогал Ильичу в организации партийной школы в Лонжюмо.

В октябрьские дни в Петрограде Оскар командовал одним из красногвардейских отрядов, штурмовавших Зимний, а после победы, по предложению Ленина, был назначен комендантом Зимнего дворца и Эрмитажа.

Еще раз Оскару довелось встретиться с Владимиром Ильичем в Москве в ноябре 1918 года, когда Ленин принимал делегатов Шестого Всероссийского Чрезвычайного съезда Советов от Одиннадцатой Северо-Кавказской армии. Говорили тогда о сложных условиях, в которых действовала Одиннадцатая армия, о ее снаряжении; и Ильич пообещал в тот же день поставить вопрос о помощи армии в ЦК партии.

В Дагестан Оскар прибыл совсем недавно, в апреле. Его прислал сюда Киров со специальным заданием — помочь подпольному обкому РКП (б) в организации восстания против Деникина. С тех пор как он появился здесь, прошел едва ли месяц. Казалось бы, срок ничтожно малый. Но Оскар успел проделать за это время огромную работу, и Уллубий привязался к нему всей душой.

Лещинский доложил Военному совету, что из Астрахани должны прибыть шестьсот инструкторов для формирования в Дагестане регулярных частей Красной Армии. Вот-вот выйдет в море флот в составе тридцати семя боевых единиц. Одновременно на Кизляр начнется наступление сухопутных частей Красной Армии…

Сайд Абдулхалимов, на которого было возложено общее руководство всеми военными действиями, доложил Совету свой оперативный план. (Сайд служил в Дагестанском полку. С первых дней революции примкнул к большевикам.)

— Заняв Шуру, — сказал он, — наши конные части двинутся на помощь Петровску, а отряды пехоты тем временем будут закреплять успех в Шуре. Что же касается туринского гарнизона, то на этот счет у меня нет никаких сомнений: он безусловно перейдет на нашу сторону. Надо будет только сразу обезглавить его, захватив Нухбека Тарковского и полковника Арацханова. Военный арсенал тем временем будет уже в наших руках. Это поручено Абдул-Меджиду…

Абдул-Меджид Алиев, смуглый стройный красавец-кумык, славящийся своей отчаянной храбростью, вскочил, словно ожидая приказаний.

— Каким образом вы думаете это осуществить? — обратился к нему Уллубий.

— У меня уже все договорено! — доложил тот. — Два офицера гарнизона — мои близкие родственники. Они гарантируют, что им удастся проделать все это сравнительно легко и быстро. Но только при условии, что Тарковский и Арацханов будут к тому времени уже в наших руках…

— Если командиры дагестанских полков Тарковский и Арацханов будут в наших руках, мы уж, пожалуй, обойдемся и без твоих родственников, — насмешливо кинул кто-то из сидящих в глубине комнаты.

Все дружно рассмеялись.

Уллубий быстро утихомирил споривших, спросил, все ли поняли свои задачи. Встал… И тут неожиданно с силой распахнулись двери веранды, а затем и дверь комнаты. На пороге стоял офицер с двумя наганами в руках. Это был, как потом выяснилось, корнет Дагестанского полка Мехтулинский. Следом за ним в комнату ворвались солдаты.

Все вскочили, выхватили наганы. Абдурахман, приоткрыв ставни, выглянул на улицу. Сказал:

— Мы окружены!

Все глядели на Уллубия. Стоило ему приказать, как тотчас же началась бы пальба. Начать перестрелку — это значило всем погибнуть: дом был оцеплен целым эскадроном кавалеристов. А так — чем черт не шутит! Все-таки еще оставалась какая-то надежда.

Офицер скомандовал:

— Все арестованы! Выходите во двор!

Уллубий знаком показал своим, чтобы подчинились.

Под дулами направленных на них наганов поодиночке они вышли во двор.