Три солнца. Сага о Елисеевых. Книга II. Дети

– Отец Сергий, что же делать? Молюсь за сыновей ежедневно! Но никак не получу прощения… Меня это и расстраивает, и, положа руку на сердце, злит порою! – жаловался Гриша своему духовнику.

– Нужно смириться, сын мой. Вижу, гордыню свою ты не победил еще. И сыновья видят. Поэтому и нет пока от них прощения. Просите и дано будет вам.

– Но разве они не должны прощать, как и мы прощаем должникам нашим?

– О себе нужно думать, сын мой, – улыбнулся батюшка.

– Я думаю… и прощаю сам. Но что ж мне любое унижение принимать?

– Прощения просить не унизительно. Унизительно грехи свои пестовать.

– Натуру трудно переделать… Хочу вот старшему сыну в Россию письмо отправить, но боюсь. Вдруг он грубо мне ответит? Или не ответит вовсе? Я буду переживать… рассержусь, наверняка… Что делать? – Грише, наконец, удалось выяснить, где жил Гуля. Все оказалось просто, он обосновался в квартире покойного дяди, Александра Григорьевича.

– Пишите. Просите прощения. И молитесь!

Григорий Григорьевич сочинял письмо Гуле целый месяц. Писал и переписывал. Рвал в клочья и начинал сначала. Наконец, как ему казалось, он изложил все, что было на душе, и послание было отправлено.

В это время в Советском Союзе убили Кирова. Стрелял в него некий Николаев. Личные причины преступления могли бы быть заслуживающим внимания мотивом, поскольку Сергей Миронович был известным ловеласом и по давней царской традиции был неравнодушен к балеринам Мариинки, мог приударить и за супругой Николаева. Но это была какая-то мещанская, никому ненужная версия, поэтому ее быстро замели под ковер. Как и версию о сумасшедшем убийце-одиночке. Заговор – вот это серьезный разговор. Отличный повод, чтобы навести шороху и почистить ряды врагов, а заодно и тех, кто пока только казался неблагонадежным.

Прошел почти месяц. Рождественское настроение веселым шумом врывалось в дома парижан. Однако Григорий Григорьевич грустил даже на пышном ревейоне. Не радовали его ни солоноватые нормандские устрицы, ни сводящая с ума своим ароматом фуа-гра, ни румяная жареная индейка с каштанами, ни десерт в виде полена… Какой праздник, если он так и не получил ответа из России.

XIV

Шура бежал домой по хрустящему снегу. Там его ждали две любимые женщины – супруга и дочь. Вдруг дорогу ему преградил черный автомобиль. Дверь машины открылась, и Саша увидел там Зою.

– Садись! – велела давняя знакомая без предисловий.

Шура послушно залез в автомобиль. Его трясло от волнения, страха и всплывшего откуда-то из недр сознания желания хотя бы еще раз обладать этой женщиной с магическими цыганскими глазами. Зачем она его поджидала? На радость или на беду?

Зоя молча привезла его в свою новую шикарную квартиру. Теперь, похоже, роскошь не казалась ей мещанством. Ее не смущало жить в награбленных, отобранных у других людей вещах. Напротив, она считала это справедливым.

Едва войдя, без лишних слов Шура оказался в кровати со своей валькирией. После того, как страсть была утолена, Зоя накинула на себя шелковый китайский халат и закурила сигарету.

– Сегодня будут арестовывать Елисеевых. Забирай жену, ребенка и уезжайте подальше от Ленинграда. Есть куда?

– Да, у Жени бабка в деревне… А у меня длительная командировка на Урал… Что случилось? Почему сейчас?

– Кирова убили! Как будто ты не знаешь…

– Мы-то здесь причем?

– Вы всегда причем. Классовый враг, неблагонадежный элемент.

– Чушь! Охота на ведьм!

– Будешь спорить или послушаешь совета?

– Когда?

– Я же говорю – сегодня. Ночью.

– Как? Когда же собираться?

– Ты что, не понял, что я сказала?

– Тогда я пошел?

– Иди. Больше мы не увидимся.

Шура дошел уже до двери, как вдруг остановился.

– Надо же еще братьев предупредить!

Зоя резко вскочила.

– Ты спятил? Я и тебе не должна была говорить. Это же преступление!

– Я понимаю. Но они мои братья!

– Нет! Не смей!

– Да ты что? Я не могу один сбежать!

Саша впервые видел Зою испуганной.

– Шура, это очень опасно! Мы не можем больше никого предупреждать!

Она подошла к нему и обняла, словно прося защиты. Никогда раньше она не была такой беззащитной. У Шуры колотилось сердце так, что он слышал его стук в ушах.

– Зоя, их же могут расстрелять…

– А так меня расстреляют! Какая же я дура, зачем я пожалела тебя? – женщина отстранилась от него и посмотрела черными глазами прямо ему в душу: – Ты еще любишь меня? Тогда ради нашей любви, просто бери своих женщин и уезжай!

– Я не могу! Пойми меня! Как мне жить потом? – Шура зажмурился, чтобы не поддаться ее чарам.

Вдруг Зоя рухнула перед ним на колени.

– Шура, ты же не хочешь, чтобы меня поставили к стенке?

– Ну что ты, конечно, нет! – Шура тоже опустился на колени, чтобы быть с ней на одном уровне.

Зоя закрыла глаза и выдохнула. Теперь она говорила спокойно.

– Тогда давай так – я сама аккуратно предупрежу твоих братьев. Так, чтобы это не ударило по мне. А ты с женой и ребенком уезжай первым же поездом. Так и быстрее будет. У нас почти нет времени.

– Хорошо! Да, пожалуй, так лучше.

Они встали. Зоя пошла одеваться. А Шура поспешил к двери. На секунду он остановился.