Три столетия реформ и революций в России

Своим апостолом Е.Т. Гайдар и другие видели американского экономиста М. Фридмана, основателя «чикагской школы» экономики, жестко последовательного в проведении своих идей. По его словам, «только кризис – подлинный или воображаемый – ведет к реальным переменам. Когда такой кризис возникает, действия людей зависят от их представлений. И в этом, полагаю, заключается наша главная функция: создавать альтернативы существующим стратегиям, поддерживать их жизнеспособность и доступность до тех пор, пока политически невозможное не станет политически неизбежным». Так ЕБН убедили в «политической неизбежности» «шоковой терапии».

Важно отметить это рабское следование августовских необольшевиков заимствованной «чикагской модели» развития (точно так же октябрьские большевики попытались создать модель коммунистического общества по К. Марксу и опыту Парижской коммуны). Они даже не задумывались над возможностью рационального использования огромного потенциала страны, над непохожестью России на западные страны, над своеобразием ее исторического развития, что принимали в расчет все подлинные реформаторы от императора Муцухито Мэйдзи в Японии до короля Фейсала ибн Абдель Азиза в Саудовской Аравии. Напротив, либерал-революционеров раздражали характерные особенности России, и они отбрасывали как дооктябрьский, так и советский опыт ее развития.

Но вскоре оказалось, что слова «свобода», «демократия» и «рынок» не обладают чудодейственными свойствами. Сознательная деструктивная политика власти в сферах экономической, государственной и социальной жизни, уход государства из экономической жизни или использование государства для «обслуживания» интересов кучки нуворишей, близких к Ельцину, Гайдару и Чубайсу, еще более усугубили экономические трудности, унаследованные от советской системы. Отказ новой власти от сохранения основ системы социальной защищенности населения, фактическое пренебрежение интересами народа породили негативные социальные и демографические явления. В годы правления Б.Н. Ельцина Россия пережила один из тяжелейших периодов своего существования.

Между тем к тому времени в мире имелся опыт десятков стран, столкнувшихся в своем развитии с серьезными кризисами, но сумевших их преодолеть и совершить качественный рывок в социально-экономическом развитии. В рекомендациях ученых Российской академии наук в мае 1992 г. предлагалось проводить реформы с максимальным использованием «всего того, что было достигнуто в прошлом в области материального и духовного производства», что «не исключает, а предполагает возможным и целесообразным сочетание элементов рыночных отношений и планового хозяйства. Этот путь, который содержит большую вероятность социальной стабилизации и преодоления социальной дезинтеграции общества, способен обеспечить наиболее быстрый и безболезненный для населения страны общественный прогресс. Значительно сокращая время социальных преобразований (до 8-10 лет), он включает ряд этапов, на каждом из которых решаются конкретные задачи и реализуются специфические социальные цели».

Но, в отличие от названных стран Востока, в России в 1990-х гг. у власти не имелось программы развития страны и общества к определенной цели, плана коренных социально-экономических реформ, не появился реальный национальный лидер-реформатор. Напротив, политика государства в отношении бурно растущего частного капитала порождалась не объективными потребностями общества, а своекорыстными стремлениями набиравших мощь олигархии и бюрократии обрести свою социально-политическую опору, а потом и урвать свой кусок от «государственного пирога». Сам Е.Т. Гайдар объяснял революционную радикальность и единовременность преобразований, в частности, «необходимостью исключить реставрацию прежней системы». Либералы лишь говорили о демократии, но в октябре 1993 г. отвергли путь переговоров с оппонентами и возможность формирования новых параметров политической жизни.

Рецепты «шоковой терапии» М. Фридмана были опробованы в Чили в 1970-х гг. (и в Ираке после 2003 г.): массовая приватизация, полная свобода торговли, резкое сокращение государственного аппарата и участия государства в экономической жизни. Модель «капитализма катастроф» (Н. Кляйн) была применена в России с сознательной целью: подготовить почву для проведения радикальных преобразований ради создания свободного рынка. И расстрел танками парламента России в октябре 1993 г. не просто запугал оппозицию, но и позволил провести приватизацию, выгодную для власти и ее окружения.