Три столетия реформ и революций в России

Волею обстоятельств, а более нерасчетливой и самонадеянной политикой Николая I, в 1853 г. страна оказалась втянутой в Восточную (Крымскую) войну, к которой не была готова.

Превосходство европейских держав и даже Турции оказалось разительным в военно-техническом отношении: русский флот состоял в основном из устаревших парусных кораблей, у англичан и французов преобладали паровые; русская армия была вооружена главным образом кремневыми гладкоствольными ружьями с небольшой дальностью стрельбы, а у союзников были нарезные винтовки с большей дальностью и кучностью стрельбы; тактическая подготовка войск у союзников также была лучше, наши солдаты были забиты муштрой и бессмысленными смотрами; тактическая и оперативная подготовка у союзников на уровне командиров младшего, среднего и высшего уровня также в целом была выше. Продовольственное, медицинское и вещевое снабжение союзных армий оказалось также лучше, чем у русской армии, воевавшей на своей территории. Бесспорными оставались лишь храбрость и мужество русских солдат, моряков и офицеров. Но в XIX в. уже невозможно было выигрывать войну одной храбростью.

Суть системы Николая I составляли его неколебимая вера во всесилие государства и стремление к сохранению существующего порядка – при помощи могущественного государства, контролирующего и регулирующего всю жизнь общества и каждого человека. Серьезная проверка войной выявила слабость николаевской системы.

Сам император видится фигурой трагической, желавший блага Отечеству, но не сумевшей принести блага так, как хотел. «Он проводил за работой по восемнадцать часов в сутки из двадцати четырех, трудился до поздней ночи, вставал на заре, спал на твердом ложе, ел с величайшим воздержанием, ничем не жертвовал ради удовольствия и всем – ради долга и принимал на себя больше труда и забот, чем последний поденщик из его подданных, – вспоминала позднее фрейлина его невестки Анна Федоровна Тютчева. – Он чистосердечно и искренне верил, что в состоянии все видеть своими глазами, все слышать своими ушами, все регламентировать по своему разумению, все преобразовать своею волею. В результате он лишь нагромоздил вокруг своей бесконтрольной власти груду колоссальных злоупотреблений, тем более пагубных, что извне они прикрывались официальной законностью и что ни общественное мнение, ни частая инициатива не имели ни права на них указывать, ни возможности с ними бороться».

Тяжела шапка Мономаха… «Вот скоро двадцать лет, как я сижу на этом прекрасном местечке, – как-то с иронией сказал Николай Павлович фрейлине императрицы Александре Осиповне Смирновой-Россет. – Часто выдаются такие дни, что я, смотря на небо, говорю: зачем я не там? Я так устал…»

Россия оказалась на распутье. Еще можно было продолжать прежний образ жизни, но можно было попробовать отказаться от старого строя ради нового… У Николая I лишь после трагических неудач Крымской войны открылись глаза; спала с его глаз завеса самодовольства, и он осознал глубину национального кризиса. Но у царя уже недоставало сил.

Поражение России в Крымской войне оказалась личным поражением Николая I и его системы. По всей очевидности, это ускорило его смерть.

18 февраля 1855 г. император Николай Павлович умер. «Глубоко искренний в своих убеждениях, часто героический и великий в своей преданности тому делу, в котором он видел миссию, возложенную на него Провидением, – писала А.Ф. Тютчева, – можно сказать, что Николай I был Дон Кихотом самодержавия, Дон Кихотом страшным и зловредным, потому что он обладал всемогуществом, позволявшим ему подчинять все своей фантастической и устарелой теории и попирать ногами самые законные стремления и права своего века. Вот почему этот человек, соединявший с душою великодушной и рыцарский характер редкого благородства и честности, сердце горячее и нежное и ум возвышенный и просвещенный, хотя и лишенный широты, вот почему этот человек мог быть для России в течение своего тридцатилетнего царствования тираном и деспотом, систематически душившим в управляемой им стране всякое проявление инициативы и жизни… Отсюда в исходе его царствования всеобщее оцепенение умов… безысходная инертность народа в целом». Война оказалась поражением его армии и его страны.

Но этот сильнейший удар выбил русское общество из состояния спячки и застоя и наконец побудил высшую власть всерьез обратиться к коренным преобразованиям.

Глава 2. Великие реформы в России. 1860-1870-е гг

Вступление к 2-й главе

Существует мнение, что Россия – уникальная страна, что ее судьба не может повторить судьбу иных стран, что у нас все иначе, чем на Западе и на Востоке. Отчасти это верно.