Три столетия реформ и революций в России

Однако в стране помимо благомыслящих и благонамеренных оказалось немало и иных людей. Например, Г.Б. Бланк еще в пору подготовки крестьянской реформы обрел известность защитника крепостного права, в котором видел «отеческую заботливость помещиков о крестьянах и благороднейшую особенность нашего отечества», от которой не желал отказываться и после 19 февраля, печатая книги и статьи в газете «Весть». Правительство с озабоченностью следило за развитием по всей империи радикальных настроений и оппозиционных взглядов, но в спор с ними вступали немногие.

Редактор газеты «Московские ведомости» М.Н. Катков в статье «Кое-что о прогрессе», опубликованной в октябре 1861 г., писал: «Наши свистуны очень обиделись, когда мы назвали их гнилью; им, напротив, было бы приятнее слыть силами жизни, кипящей обновлением и прогрессом…» Он имел в виду авторов раздела «Свисток» в журнале «Современник», которые выдвигали «ultimatum нашего лагеря» своим современникам: «Что можно разбить, то и нужно разбивать… во всяком случае, бей направо и налево, от этого вреда не будет и не может быть». Катков возражает: «Наши так называемые прогрессисты воображают, что чем больше будет поломано, побито и уничтожено, тем больше окажется и прогресса. Увы, они ошибаются! В разрушении ищите чего хотите, только не прогресса. Успех только там, где с приобретением нового не теряется прежде бывшее и вся сила прошедшего сохраняется в настоящем» (Катков, 2, с. 8).

В то время русское общество опьянело от гласности, от начавшихся коренных перемен, от устранения отживших порядков николаевского царствования. Все будто потерялись в поисках ориентиров. Везде говорили о прогрессе, о благе народа, о свободе, и лишь немногие сознавали, что во главе освободительного движения стоит государство, что лидером-реформатором является государь Александр Николаевич, что после первой, крестьянской реформы правительство готовит новые, не менее важные и столь же коренные преобразования. Большинство покорно молчало, а радикально настроенное меньшинство требовало: «Скорее! Дальше! Больше!» Большая часть газет приняла обличительное направление, даже среди офицеров пропагандировались либеральные идеи.

Летом 1861 г. по столице, а там и по другим крупным городам появились нелегальные прокламации возмутительного содержания. Распространяли их почти открыто: разбрасывали на улице и в театре, рассылали по почте, подсовывали в карманы, а то молодые люди разносили и по квартирам. И все уже как-то не удивлялись, читали.

Николай Гаврилович Чернышевский (1828–1889), известный журналист, ведущий сотрудник демократического по духу журнала «Современник», сын священника, окончивший Саратовскую духовную семинарию и Петербургский университет, сформировался как убежденный материалист и революционер. Обсуждая на страницах «Современника» условия предстоящей крестьянской реформы, он, насколько это позволяла цензура, критиковал либерально-дворянские проекты, предлагая ликвидацию помещичьей собственности без всякого выкупа. В разговорах с близкими людьми он и вовсе призывал к революционному срыву «компромиссной», «половинчатой» реформы. Бедность, темнота и эксплуатация русских крестьян казались ему нестерпимыми более. Но как решить все проблемы одним махом? Путем крестьянской революции, решил Николай Гаврилович. В марте 1861 г. он написал свою прокламацию «Барским крестьянам от их доброжелателей поклон»:

«Ждали вы, что даст вам царь волю, вот вам и вышла от царя воля. Хороша ли воля, какую дал вам царь, сами вы теперь знаете… Живите вы по-старому в кабале у помещика все эти два года, да семь лет… а с проволочками-то взаправду выйдет двадцать лет, либо тридцать лет, либо и больше… Так вот оно к чему по царскому-то манифесту да по указам дело поведено: не к воле, а к тому оно идет, чтобы в вечную кабалу вас помещики взяли, да еще в такую кабалу, которая гораздо и гораздо хуже нонешней… Не дождетесь вы от царя воли, какой вам надобно… Так вот оно какое дело: надо мужикам всем промеж себя согласие иметь, чтобы заодно быть, когда пора будет… А когда пора будет, и объявление сделаем…»

Идея Чернышевского о крестьянской революции – вещь нешуточная. Он не полуграмотный крестьянин, не понимающий необходимости постепенного перехода общества от одного состояния к другому и в силу умственной ограниченности желающий получить разом все, что хочется, отняв это все у других. Он стал первым идеологом русской революции, отвергая путь постепенных преобразований, отказывая русскому народу в праве на реформы ради умозрительной идеи немедленного счастья. По его образному выражению, русское общество «начинает высказывать потребность одеться с ног до головы в новое: штопать оно не хочет». Мысль о возможности для русского общества остаться «голым» – и без старого, и без нового платья – ему в голову не приходила.