Три столетия реформ и революций в России

Ведь в эпоху Великих реформ было только начаты коренные социально-экономические преобразования, в 1860-1870-х гг. начался процесс формирования новых производительных сил, формировались новые классы и социальные слои, начинавшие сознавать себя в новом качестве и свои особые интересы, для всего общества становились реальными новые цели общественного развития и новые параметры общественной жизни – но все это только начиналось на протяжении жизни одного поколения да еще в масштабах огромного государства… Право, власти стоило «притормозить», завершить третий этап реформ и упрочить основы нового социального строя, что было возможно только при сохранении твердой авторитарной власти, после чего логично было бы переходить к этапу следующему, этапу политических перемен. Это сознавал новый государь: Александр III в письме к Победоносцеву 21 апреля 1881 г., говоря об идее «представительного правительства» (парламента), он отмечал, что «пока я не буду убежден, что для счастья России это необходимо, конечно, этого не будет, я не допущу». И эта логика власти была осознана в русском обществе.

В.С. Соловьев в одной из своих статей, говоря о предметах литературных, тонко и точно назвал суть нового этапа в развитии страны: «В царствование Александра II закончилось внешнее природное образование России, образование ее тела, и начался в муках и болезнях процесс ее духовного рождения». Процесс внутреннего развития, созревания, формирования и осмысления новых начал пошел везде; силы русского общества получили «свободу, возможность и побуждение выйти из той внешней неподвижности, которая обусловливалась крепостным строем», – констатировал философ, называя в качестве характерно черты того времени «духовное брожение». О том же писал и «железный охранитель» империи в конце 1881 г. в проекте объявления амнистии политическим эмигрантам: «Дела так много в России – созидательного, великого дела – для всех и каждого: и когда мы дождемся, что каждый может спокойно посвятить себя своему делу? Я не обманывался, когда говорил, что ныне от государственного человека до последнего гимназиста все заняты толком о политических делах и государственных переменах, сплетнями и слухами смущают душу; главная тому причина – я убежден в том – газеты и журналы наши, и не могу не подивиться слепоте и равнодушию тех государственных людей, которые не хотят признать этого и не решаются принять меры к ограничению печати». Таким образом, и философ, и царедворец признавали позитивное в целом развитие страны в минувшее царствование.

Однако Победоносцев, в отличие от чистого философа призванный к государственному управлению, предложил новому государю сузить рамки общественного развития, в чем его поддержали деятели нового царствования Н.Х. Бунге, Д.М. Сольский, В.К. Плеве, С.Ю. Витте и сам Александр III. Фактически они действовали методами фрагментарных реформ внутри возникших новых структур, адаптируя и укореняя их к условиям российской действительности.

Устойчивое развитие

Невозможно было повернуть вспять крестьянскую реформу, реформа системы необратима. Но взбаламученное море общественной жизни империи было введено в берега. Социально-экономические процессы ускорились и расширились, в то время как модернизацию в тех сферах, которые возможно было контролировать власти, власть «подморозила», по выражению К.Н. Леонтьева.

В экономической жизни усилилась производственная и регулирующая роль государства; в социальной жизни – контроль власти над всеми сословиями, в политической жизни – ограничение всех форм самоуправления, в идейной жизни утверждалось принципиальное отрицание использования западной модели развития для России как нормативной, напротив, власть поддерживала и крестьянскую общинную, и помещичью частную собственность на землю, а также поощряла в гипертрофированной форме национальные начала русской жизни.

«Просвещенный либерал» П.А. Валуев сокрушался лишь о возврате к «дикой, допетровской стихии», «процессу азиатизации». Однако, по сути, Александр III выравнивал крен европеизации во внутренней политике отца, хотя и действовал подчас грубыми методами, используя близких ему по духу людей.

Стала очевидной асинхронность процессов социально-экономического и социально-политического развития в России, и власть констатировала очередность своих задач: политика после экономики. Ведь никаких движений вспять и тем более отказа от перемен в сфере социально-экономической не происходило, полагали министры и сам государь.