Три Светланы

Радио Би-Би-Си передало, что представитель Госдепартамента США намеревается приехать в Швейцарию, чтобы встретиться со Светланой Аллилуевой. В конце марта состоялась встреча с Джорджом Кеннаном – бывшим послом в Москве, одним из лучших знатоков России. Позже, когда Светлана уже будет жить в США, семья Кеннанов станет для нее большой опорой в новых, непривычных условиях жизни. Но уже тогда, при первой встрече в Швейцарии, бывший посол предупредил Светлану, что проблема адаптации к жизни вне ее родины будет очень нелегка, ибо тень родственной связи с ее отцом будет преследовать ее всюду, где бы она ни была. И для того, чтобы преодолеть эту помеху, ей нужно будет больше мужества, больше терпения и больше веры, чем обычно имеют люди.

Находясь в Швейцарии, Светлана встретилась с первыми адвокатами, которые начали заниматься изданием ее книги-воспоминаний «Двадцать писем другу». В этой встрече участвовали и специально приехавшие из Парижа давние друзья Светланы. Они приехали со своим планом для нее. Он заключался в том, чтобы не ехать в США. Друзья считали, что Светлана попадет из одной тюрьмы в другую, и предлагали остаться в Швейцарии – она могла бы воспользоваться гостеприимством их племянницы и жить некоторое время у нее. Они советовали отложить издание книги хотя бы на год – в тот момент это вызвало бы сильную реакцию советского правительства. Светлана поблагодарила за гостеприимство, но объяснила, что уже все решено. Швейцария дает убежище, но она ставит условием для всех полное невмешательство в политическую жизнь. Светлана не могла бы там публично объяснить, почему навсегда порывает с коммунистическим миром. Это было неприемлемо для нее.

В конце апреля 1967 года Светлана Аллилуева получила американскую визу и прилетела в Нью-Йорк. В аэропорту ее встречала толпа журналистов. Светлана взяла протянутый ей микрофон и впервые заявила для прессы: «Хэлло, я счастлива быть здесь! Фотографируйте, записывайте, пишите и говорите обо мне все, что вам угодно – я знаю, что вы сейчас не понимаете меня. Ничего, когда-нибудь поймете, как это много: сказать перед всем миром то, что думаешь».

Прибывший в том же году на сессию ООН премьер-министр А.Н. Косыгин заявил на пресс-конференции, что «Аллилуева – морально неустойчивый человек и она больной человек, и мы можем только пожалеть тех, кто хочет использовать ее для политических целей…»

Последствия побега Светланы Аллилуевой были настолько серьезны для международного имиджа страны Советов, что руководство СССР решило вернуть беглянку любой ценой. Однако из-за ряда непродуманных заграничных акций, которые привели к громким провалам нескольких советских разведчиков и распаду агентурной сети в Греции, Италии и Франции, вернуть Светлану так и не удалось.

В Америке Светлана встретила, за редким исключением, огромную доброжелательность. Письма, начинающиеся с «Welcome to Amerika!», приходили каждый день мешками. Ее звали в гости, приглашали жить в разные города, во многие штаты, были даже предложения вступить в брак. Предлагали читать лекции, выступать перед самыми различными аудиториями, говорить об СССР, о самой себе, о женщинах и семье в Советском Союзе, о ее отце, о том, как и почему она порвала с коммунизмом и оставила родину. Она могла бы принять любое предложение, объездила бы всю страну и нашла бы много новых друзей. Но она не хотела этого делать.

Светлана не хотела стать лектором, историком, кремленологом, биографом своего отца, «бродячим социологом». Со временем ей стали в тягость большие телевизионные интервью, а потом – вообще интервью. Единственной – и наилучшей для нее – формой разговора с общественностью стала работа писателя. Она хотела писать обо всем, – о чем ее спрашивали в сотнях добрых и недобрых писем. Так она могла сказать все, что думала, все – что знала.

Публикация книг-воспоминаний о своей семье, о Сталине, о кремлевской верхушке «Двадцать писем к другу» и о последнем годе перед эмиграцией «Только один год» вызвала сенсацию на Западе и принесла Светлане порядка двух с половиной миллиона долларов. Часть денег были направлены на строительство больницы в Индии, двум детским домам во Франции и в Швейцарии, русским эмигрантским газетам и журналам в США. Немалую часть гонорара пришлось заплатить за долги … нового американского мужа – архитектора Весли Питерса. Остальное съели неудачные инвестиции, после чего Светлана осталась одна с маленькой дочерью на руках и вынуждена была довольствоваться небольшой пенсией. С американским мужем она развелась, но оставила за собой имя Лана Питерс.

С этим браком связана легенда о миллионах, которые Сталин в критические дни, когда немцы были уже на подступах к Москве, якобы перевел в швейцарские банки. Светлана, будучи в Швейцарии в ожидании американской визы, могла переписать деньги на себя. Брак устроила сестра архитектора, в надежде решить материальные проблемы брата. Для этого она стала подругой Светланы.