Читаем Три века городской усадьбы графов Шереметевых. Люди и события полностью

В начале 1920 года в трех комнатах первого этажа Фонтанного дома, которые прежде занимал граф Борис Сергеевич Шереметев, поместилось Историко-генеалогическое общество (РИГО), выселенное из помещений Этнографического отдела Русского музея. Это было несколько изменившее свой устав и, соответственно, название Русское генеалогическое общество, созданное в 1897 году при непосредственном участии графа С.Д. Шереметева. В обществе после перерегистрации Устава в октябре 1919 года продолжали работу многие деятели старого РГО и представители молодого поколения петроградских историков, архивистов и генеалогов. Инициаторами и активными деятелями РИГО стали Сергей Николаевич Тройницкий, Юрий Владимирович Татищев, князь Николай Владимирович Голицын, Николай Петрович Лихачев, Владислав Крескентьевич Лукомский, Борис Львович Модзалевский, Юрий Александрович Нелидов, Сергей Федорович Платонов и Алексей Васильевич Шебалов. Председателем РИГО избрали Александра Александровича Сиверса (1866 – 1952). Он член РИГО с марта 1908 года и библиотекарь старого общества, в прошлом действительный статский советник, чиновник Удельного ведомства. После революции Сиверс поступил на службу в Единый государственный архивный фонд. Все названные лица, за исключением Шебалова, были знакомы с графом С.Д. Шереметевым и наверняка бывали в его доме до 1917 года.

Весной 1920 года в Фонтанный дом перевезли библиотеку и архив общества, представлявшие к тому времени самостоятельную научную ценность.

Заседания РИГО в силу объективных трудностей – голода и разрухи – проходили нерегулярно, но всегда в творческой обстановке. Читались доклады по разным отраслям исторической науки – генеалогии, геральдике.

В РИГО вступали новые члены, и с середины 1918 по конец 1922 года в ряды общества приняты 25 человек. Стал членом общества и Н.Г. Пиотровский.

Пребывание в среде единомышленников и коллег в те годы помогало работать и выжить, несмотря на все моральные и физические трудности, обрушившиеся на этих людей, принадлежавших к сословиям, объявленных враждебными новому общественному строю.

Фонтанный дом снова, как и при графе Сергее Дмитриевиче, стал одним из интеллектуальных центров Петрограда.

РИГО прекратило свое существование в 1922 году.

В Фонтанном флигеле до 1924 года размещалась некая организации «Северокустарь», а с 1925 года – Ленинградское представительство Государственного издательства (ГИЗ).

На территории усадьбы оставались некоторые прежние жильцы – Варвара Ильинична Мятлева, Бибиковы, семья семейного врача Шереметевых Сергея Александровича Жемчужникова.

Часть помещений во флигелях отвели под квартиры сотрудникам Наркомпроса. В архиве КГИОП сохранилось письмо от 16 июля 1924 года заведующего отделом музеев Ленинградского отделения Главнауки Г.П. Ятманова заведующему Ленинградским отделом Главнауки М.П. Кристи: «…В связи с передачей Центрархиву ряда архивов государственного музейного фонда, находящихся по Фонтанке, 34, в служительском флигеле дома б. Шереметевых, освобождается помещение, до сих пор занятое вышеуказанными архивами, и представляется возможность это помещение использовать, поселив там наших служащих. Там можно устроить три-четыре квартиры… для жилья… трудовых семей». 1 сентября 1924 года был подписан акт на приемку работ по переустройству помещения книжно-архивного отделения под квартиры.

В главном доме в 1919 году открылся Музей быта. Аналогичные музеи открылись в Петрограде в Строгановском, Шуваловском и Юсуповском дворцах.

Глава седьмая

Музей быта в Фонтанном доме. 1919 – 1929 годы

В 1919 году в Фонтанном доме открылся музей, находившийся в ведении Народного комиссариата по просвещению. Хранителем музея в декабре 1921 года назначили Владимира Константиновича Станюковича. По его предложению в марте 1923 года утвердили официальное название музея «Фонтанный дом Шереметевых. Музей быта».

В.К. Станюкович, замечательный человек, столь много сделавший для спасения исторических и культурных ценностей родового дома графов Шереметевых, происходил из дво рянского рода, коренившегося в Смоленской губернии. К это му же роду принадлежал и известный писатель-маринист Константин Михайлович Станюкович.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Порыв ветра, или Звезда над Антибой
Порыв ветра, или Звезда над Антибой

Это повесть о недолгой жизни, творчестве и трагической смерти всемирно известного русского художника Никола де Сталя. Он родился в семье коменданта Петропавловской крепости в самом конце мирной эпохи и недолго гулял с няней в садике близ комендантского дома. Грянули война, революция, большевистский переворот. Семья пряталась в подполье, бежала в Польшу… Пяти лет от роду Никола стал круглым сиротой, жил у приемных родителей в Брюсселе, учился на художника, странствовал по Испании и Марокко. Он вырос высоким и красивым, но душевная рана страшного бегства вряд ли была излечима. По-настоящему писать он стал лишь в последние десять лет жизни, но оставил после себя около тысячи работ. В последние месяцы жизни он работал у моря, в Антибе, страдал от нелепой любви и в сорок с небольшим свел счеты с жизнью, бросившись с крыши на древние камни антибской мостовой.Одна из последних его картин была недавно продана на лондонском аукционе за восемь миллионов фунтов…

Борис Михайлович Носик

Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Проза / Прочее / Современная проза / Изобразительное искусство, фотография
Безобразное барокко
Безобразное барокко

Как барокко может быть безобразным? Мы помним прекрасную музыку Вивальди и Баха. Разве она безобразна? А дворцы Растрелли? Какое же в них можно найти безобразие? А скульптуры Бернини? А картины Караваджо, величайшего итальянского художника эпохи барокко? Картины Рубенса, которые считаются одними из самых дорогих в истории живописи? Разве они безобразны? Так было не всегда. Еще меньше ста лет назад само понятие «барокко» было даже не стилем, а всего лишь пренебрежительной оценкой и показателем дурновкусия – отрицательной кличкой «непонятного» искусства.О том, как безобразное стало прекрасным, как развивался стиль барокко и какое влияние он оказал на мировое искусство, и расскажет новая книга Евгения Викторовича Жаринова, открывающая цикл подробных исследований разных эпох и стилей.

Евгений Викторович Жаринов

Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Культура и искусство
Илья Репин
Илья Репин

Воспоминаниях о передвижниках. «На Передвижных выставках мы учились жизни, и на этих уроках самым драгоценным, самым желанным и светлым словом нам всегда представлялось последнее создание Репина», - вторит Минченкову Александр Бенуа. Оба мемуариста - представители поколения молодых современников Репина, поколения, для которого Репин, задолго до конца своего жизненного пути, стал «живым классиком», олицетворением русского реализма в целом.Действительно, искусство Репина являет собой квинтэссенцию тех тенденций и приемов воздействия на зрителя, которые были выработаны в контексте реализма второй половины XIX века - это в известной мере собирательный образ русского искусства того времени, включая жанровый репертуар, художественные средства, соотношение между жанрами.

Екатерина Михайловна Алленова

Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги