Три жизни Красина

Литвинов деловито распределял делегатов по комнатам, а Чичерин тотчас же отправился с Эрлихом гулять по Санта-Маргерита. Что там рассказывал Чичерин, Александр Николаевич пропустил мимо ушей. Да и не до разговоров ему было. Ясно, что советский нарком вышел не просто погулять. Это была «политическая прогулка», назло белогвардейскому отребью, никого не боясь, презирая их угрозы. Эрлих сжимал в кармане рукоятку браунинга и следил, чтобы два вооружённых курьера, идущих сторонами по боковым аллеям бульвара, не зазевались.

Слава богу, прогулка кончилась благополучно.

К Генуе были прикованы взоры всего мира. Буржуазная пресса рекламировала конференцию как универсальное средство от всех экономических бед, которые продолжали сотрясать Европу после окончания мировой войны.

Но ни Англия, ни Франция не собирались выступать на конференции с какими-либо конструктивными предложениями. Их цель состояла в том, чтобы заставить Россию платить долги.

В итальянский город на Ривьере съехались делегаты 34 стран, включая английские доминионы. Никогда ещё не созывалось такой представительной конференции.

Открытие первого пленарного заседания должно было состояться в 3 часа дня 10 апреля во дворце Сан-Джорджо.

Старинный, XIII века дворец, неоднократно перестраивавшийся, хранил память о славных временах Генуэзской республики. Знавал он и банкиров, владевших им в XV столетии.

К дворцу примыкала пристройка, внутри её два роскошных зала — «зал капитанов», глав республик, и «зал сделок».

В «зале сделок» и должна была заседать конференция. Пресса изощрялась в каламбурах.

«Зал сделок» прямоугольный, с деревянной галереей для корреспондентов и гостей. В нишах — статуи знатных генуэзцев.

Пышно и неуютно.

Позже других делегатов в Геную приехал Леонид Борисович. В связи с конференцией ему пришлось сделать длинный вояж — побывать в Берлине и в Лондоне. И лишь только 9 апреля, накануне открытия «я попал-таки на место можно сказать в обрез», писал Красин в тот же день жене.

Пришлось заниматься и парадными туалетами. Не 20-й же год. В багаже Красина прибыл отличнейший чёрный фрак и английский чёрный цилиндр. Всё по протоколу. Литвинов и Воровский от фраков отказались, но их прекрасно сшитые чёрные костюмы были вполне уместны.

Три часа дня. На площади перед дворцом почётный караул карабинеров и моряков. Под лёгким бризом развиваются флаги государств, участниц конференции.

Советская делегация прибыла во дворец последней, и ей пришлось прокладывать себе дорогу к местам за столом делегатов. 300 фотоаппаратов защёлкали, как стая дятлов.

За столом президиума премьер Италии — Луиджи Факта, рядом — английский премьер Ллойд-Джордж, французский министр иностранных дел Луи Барту и представитель Бельгии.

Места советской делегации были напротив президиума. Чичерин занял свой стул и спокойно принялся разглядывать зал, на что-то указывая Красину.

Пора было начинать, и Леонид Борисович приготовился слушать, как вдруг заметил, что Ллойд-Джордж поднимается с места, наводит лорнет на Чичерина и начинает бесцеремонно разглядывать его.

Нахал! Леонида Борисовича так и подмывало напомнить британскому премьеру его же слова, брошенные когда-то Керзону.

Пауза затягивалась. На местах для публики послышался лёгкий гул голосов. До Красина донеслось: «...не тактично», «моветон...»

Чичерин невозмутимо рассматривал причудливую люстру, свисавшую над столом.

Ллойд-Джордж сел.

Только тогда поднялся Факта.

— Уважаемые делегаты, дамы и господа! От имени его величества короля Италии, Кипра и Иерусалима разрешите приветствовать всех вас в Генуе, в этом старом дворце...

Конференция началась.

После вступительной речи Факта с обтекаемыми декларациями выступили Ллойд-Джордж, Барту, японец Ишии и немецкий канцлер Вирт.

Настала очередь Чичерина. Зал замер. На каком языке будет говорить глава русской делегации? Ведь рабочих языков конференции только два — французский и английский.

Чичерин произнёс свою речь по-французски. Он говорил как истый парижанин.

Чичерин призывал к мирному экономическому сосуществованию двух систем, к равноправию обеих систем собственности, всеобщему сокращению вооружений.

«Российская делегация, — сказал он, — явилась сюда... ради вступления в деловые отношения с правительствами и торгово-промышленными кругами всех стран на основе взаимности, равноправия и полного и безоговорочного признания».

Речь длилась 20 минут.

В зале готовы были вспыхнуть аплодисменты, но итальянский премьер смотрел грозно.

Зал приготовился слушать переводчика на английский. Переводы уже с первых выступлений принимались как неизбежное зло.

Но Чичерин заговорил снова. На этот раз по-английски. Как коренной житель Лондона.

И зал прорвало.

Когда утихли аплодисменты, завязалась дуэль между Чичериным и Барту по вопросу о разоружении. В зале поднялся шум.

Факта поспешил закрыть первое заседание.

??? Пустая строка ???

Каждый день, предварительно облачившись во фрак, Леонид Борисович отправлялся то на заседание политической комиссии, то в комитет экспертов по русскому вопросу.