Триалог 2. Искусство в пространстве эстетического опыта. Книга вторая

Между тем, если мы обратимся к так называемым «беспредметным», чисто выразительным видам искусства типа непрограммной музыки, декоративного или абстрактного искусства, архитектуре, даже к лирической поэзии или просто к эстетическому опыту восприятия природы, мы увидим, что мыслительные процессы практически не играют здесь никакой роли или играют ее в незначительной мере. А я (да и не только я: эстетикам, художникам, любителям искусства это известно уже не одно столетие) рассматриваю опыт создания и восприятия этого рода искусства именно как чисто эстетический. И именно здесь чаще всего достигаются высшие ступени эстетического опыта, которые однозначно лишены какой-либо сознательно-мыслительной деятельности, протекают исключительно в иррациональном пространстве нашего духа и ведут в конечном счете к высшей гармонии с Универсумом, открывают нам пути к метафизической реальности, которая постигается (путем приобщения к ней) исключительно иррационально.

О какой мыслительной деятельности можно говорить, созерцая сверкающие на солнце вершины Монблана или Маттерхорна, слушая музыку Баха или Моцарта? Практически то же самое происходит у подготовленного эстетического субъекта и с восприятием предметно-нарративного искусства, если в его произведениях достигнут высокий уровень художественности, художественной выразительности. Что, при любой возникшей возможности мы с Вами ходим в Эрмитаж, Лувр или Прадо для того, чтобы лишний раз помыслить перед шедеврами Леонардо, Тициана, Эль Греко, Кранаха об их религиозных или мифологических сюжетах что ли, которые нам хорошо известны? Вы хорошо знаете, что нет.

Н. М.: Да, но согласитесь со мной, что мы с Вами — профессионалы в сфере эстетического опыта, фактически большую часть нашей жизни в той или иной форме посвящаем ему и убеждены, что это — важнейшая часть нашей жизни. Однако большинство эстетических субъектов живут совсем иной, а именно практической, утилитарной жизнью, и эстетический опыт для них — лишь своего рода духовно-эмоциональный отдых от нее, уход в более высокие сферы бытия. И для них-то мыслительно-толковательные, объяснительные процессы, связанные с тем или иным произведением искусства, играют, возможно, главную роль в их эстетическом опыте. И мы не можем исключать этого эстетического субъекта из своего рассмотрения.

В. Б.: Да я и не исключаю и вернусь к этому, если позволите, несколько позже. Однако эстетика как наука в первую очередь занимается принципиальными вопросами своего предмета, которые в какой-то мере, конечно, идеальны, даже метафизичны. Поэтому она прежде всего берет во внимание идеального субъекта восприятия, к которому действительно приближаются некоторые профессионалы в сфере искусствознания и эстетики, и идеальное эстетическое отношение, предельное в своем роде. И уже от него она может опуститься на грешную землю в своих прикладных направлениях и изучать все уровни как эстетических субъектов, так и объектов.

Н. М.: Хорошо. Я не против такого подхода. Тем не менее надо иметь в виду, что если мы ретроспективно посмотрим на историю искусства, в пространстве которой прежде всего и формировался эстетический опыт, то мы увидим, что абстрактные формы чистого искусства, ориентированного исключительно на художественное выражение, о котором Вы говорили, возникли достаточно поздно и не были широко распространены. Чистых эстетов всегда было мало в истории культуры. Основное, магистральное направление искусства связано с задачами, иногда высокого уровня, которые ставили перед художниками их заказчики.