Триалог 2. Искусство в пространстве эстетического опыта. Книга вторая

И под конец небольшое личное (анамнестическое уже) воспоминание в связи с романом Прилепина. Как вы знаете, в юности я неоднократно бывал на Соловках, поэтому, читая роман, я хорошо видел многие из мест, описываемых в нем. Особенно сам монастырь. Правда, в 20-е годы он был еще, видимо, не так разорен, как в 60–80-е, когда я бывал там и один, и всей семьей. Место-то во многих отношениях уникальное и духовно предельно насыщенное.

Однако здесь я не об этом. Ближе к концу романа описывается, как лагерная любовь Артёма чекистка Галина из лагерной администрации, пытаясь спасти его от грозящей ему смерти, а себя — от возможного ареста за связь с зэком, бежит с ним на катере с Соловков. Ярко и образно описываются их злоключения в отнюдь не гостеприимном осеннем море на утлом суденышке. И я, читая эти описания, сразу вспомнил о своей первой поездке на Соловки в июне 1966 года. Тогда только родился Олег, поэтому Люся не могла со мной поехать (и слава Богу! Поездка была не из легких), но я, будучи в то время страстным любителем путешествий по Древней Руси, вырвался на две недели на русский Север. Маршрут заложил себе крутой: от Вологды через Кириллов, Ферапонтово, Белозерск, Кижи, Яндом-озеро, Кемь на Соловки.

Денег было совсем мало, поэтому я пробирался по этому огромному маршруту еще на студенческий манер — где автостопом, где безбилетником в плацкартных вагонах, а вот в Кеми вышла заминка. В то время пароход из Кеми ходил на Соловки редко и нерегулярно, поэтому основная масса туристической молодежи (а их немало бродило тогда с рюкзаками по Руси) переправлялась на Соловки на рыбацких дорах — небольших рыболовецких баркасах с экипажем в три-четыре человека. И плата была вполне умеренной — бутылка с носа. Тогда на нашем Севере действовал сухой закон, власти опасались, что все население вымрет поголовно от пьянства, которое там, как и по всей Руси великой, процветало особо пышным цветом. А закусывать было нечем. Кроме картошки на базаре, да хлеба в магазине (и то не всегда) ничего не было. Прилавки на Севере всегда сверкали ослепительно чистой пустотой. Поэтому все расчеты с приезжающими, особенно московскими и питерскими, там велись только в водке. Особенно ценилась московского розлива.

Многие бывалые туристы везли с собой целые рюкзаки водки. Я, конечно, этого не знал. Где-то в Медвежьегорске ко мне присоединились еще два таких же искателя приключений и любителей Древней Руси из Питера. Оба инженеры, один постарше меня лет на пять, уже лысоватый. Они тоже ничего не слышали о водке как универсальной валюте на Севере. Осмотрев прекрасный деревянный храм в Кеми (ради него я стремился в Кемь, а Соловки стояли под вопросом, ибо в Москве я точно и не знал, как туда добираться), наша тройка двинулась на пристань. Это где-то часа в два ночи. В те дни был апогей белых ночей. Солнце, кажется, лишь на один час скрывалось за горизонтом, и всю ночь было светло, как днем. Поэтому и из местного населения далеко не все спали ночью. Где-то играла музыка, слышался смех, бегали дети; на какой-то площадке резались в волейбол, а на причале было полно туристов.

К общему колориту северного городка надо добавить еще деревянные мостовые. Они кое-где, а тротуары, пешеходные дорожки все сплошь были деревянными, как и достаточно большой причал. Весна, лето, осень в тех краях обычно сырые, грязь почти никогда не просыхала, а леса вокруг много, поэтому издревле строили деревянные дорожки, площадки и т. п. На вполне комфортном деревянном причале в разных местах живописными группами возлежали туристы в ожидании прибытия пустых дор, разгружавшихся где-то неподалеку от улова, но здесь имевших место постоянной приписки. Здесь-то мы и узнали о специфической плате за проезд. Денег рыбаки не брали. Только водку. Видя наш совершенно опечаленный вид, ребята одной из групп, достаточно большой по численности и ехавшей надолго на Соловки, сжалились над недотепами и согласились выдать за нас по бутылке, договорившись с рыбаками, что те через пару дней, когда будут сами возвращаться, отвезут нас назад уже за деньги. У них было с собой несколько рюкзаков водки.

Через какое-то время стали возвращаться пустые доры к нашему причалу. Рыбаки уже знали, что здесь их ждет лучший улов, чем в море, и быстро начали загружать туристов, получая с носа по бутылке. Загрузилась и наша группа — человек двадцать с огромными рюкзаками. Только мы трое были налегке, так как не собирались надолго задерживаться на Соловках.