Трибунал : брачная комедия, судебная комедия и водевиль

Немилов. А вы кто?

Клава. Вадик, я Клава. Ты меня не узнаешь?

Немилов. Я узнаю, но это значит, что я в бреду.

Клава. Нет, не в бреду, ты пришел в себя. У тебя все хорошо?

Немилов (ощупывает забинтованное лицо). Если это считается хорошо, то хорошо. А что случилось? ДТП?

Клава. Хуже. Ты разошелся во мнениях с Кобловым.

Немилов. И он нашел сильные контраргументы?

Клава. Но о тебе шумит весь Интернет! И все подозревают, что тебя заказал Коблов.

Немилов. А ты что здесь делаешь?

Клава. Я? Ты знаешь, я всегда относилась к тебе с симпатией, мне всегда очень нравились твои стихи, но я не знала, что я тебя люблю.

Немилов. Теперь узнала? Но это уж точно галлюцинация. Мираж. Бред. Но какой приятный бред! Неужели он пройдет?

Клава. А когда мне сказали, что ты в больнице и что, может быть, ты не выживешь, я поняла, что ты мне дорог как никто.

Немилов. Клава, если ты не галлюцинация, подумай, что ты говоришь! Ты же девушка практичная, а я — непризнанный поэт, неудачник, ничего не зарабатываю, живу в однокомнатной квартире. И вообще, я ведь существую в мире своих фантазий, мне не обязательно жить с тобой. Мне достаточно знать, что ты есть, и иногда видеть тебя хотя бы издалека.

Клава. А мне — нет.

Немилов. Что «нет»?

Клава. Я девушка практичная, мне издалека недостаточно. Мне нужно вблизи. Рядом. Всегда.

Картина пятая

Былкин с калькулятором.

Былкин. Ну вот! Денег сколько потратили — и все зря! Печень трески, шесть банок по восемьдесят рублей. Свиные уши — по сто.

Входит Надежда.

Куриные ножки по девяносто…

Надежда. Сеня, мне надо с тобой поговорить.

Былкин. Говори. Бараньи ребрышки — полторы тысячи…

Надежда. Сеня, ты можешь меня послушать?

Былкин. Я тебя слушаю. Семь девяносто пять умножить на шесть двадцать шесть, прибавить четырнадцать двадцать…

Надежда. Да оставь ты это! Я тебе должна сказать важную вещь. Ты послушай, Фил сделал мне предложение. Ты меня слышишь?

Былкин. Слышу, слышу. И что же он предлагает? (Продолжает вникать в свой список.) Телячий язык, свиная рулька…

Надежда. Он предлагает мне руку и сердце.

Былкин (повторяет механически). Руку и сердце… Почем?

Надежда. Что «почем»?

Былкин. Ну что он предлагает? Руку, сердце… (Спохватился.) Что? Что значит «предлагает руку и сердце»?

Надежда. Хочет жениться.

Былкин. Жениться? Прямо сейчас? Не будет дожидаться, пока мы ее откормим?

Надежда. Да он не на Клаве, а на мне хочет жениться.

Былкин. На тебе? (Задумался.) У нас сегодня что, первое апреля?

Надежда. Сеня, я не шучу. Он правда хочет на мне жениться и сделал предложение.

Былкин. Он? Тебе? Предложение? Что за чушь!

Надежда. Почему чушь? Если человек хочет на мне жениться, так тебе это кажется чушью?

Былкин. А чем это мне может казаться? Да ты сама-то соображаешь, что ты несешь? Он сделал предложение. Он же собирался на Клаве… А он понимает, что ты ему в матери годишься?

Надежда. Понимает. Я так и сказала, что гожусь ему в матери. А он говорит, что все равно меня любит.

Былкин. Он тебя любит. Ха-ха-ха. Он ее любит. Сейчас умру от смеха! Да ты посмотри на себя в зеркало. Нет, извини, ты для своего возраста еще ничего, но ты и он — это же… Ну, вчера по пьяни, может, ему на ощупь что примерещилось, а сегодня оклемается…

Надежда. А он оклемался. Я ему специально дала выспаться и время подумать. Я даже сделала вид, что вчера ничего не слышала. Но он утром опять повторил, что хочет на мне жениться, что будет катать меня на белом «биэмдаблъю».

Былкин. А с утра до вечера ты будешь варить ему кашу, стирать носки и мыть посуду?

Надежда. А вот и нет. Он говорит, что у них давно политкорректность: мужчины, женщины и негры имеют равные права. Да пусть он сам скажет. Фил!

Входит Филипп.

Филипп. Гуд морнинг.

Былкин. Здорово, Фил! Что это мне моя старуха плетет, будто ты хочешь на ней жениться. Это правда?

Филипп. О, йес!

Былкин. «О, йес!» А ты понимаешь, ойес, что она некоторым образом замужем? Что у нее есть муж законный? Ты это понимаешь?

Филипп. Я понимаю, но Надя сказала мне, что она будет с вами делать развод. (Обращается к Надежде.) Свити, ты сказала, что будешь делать развод?

Былкин. Что? Как он тебя называет?

Надежда. «Свити» по-английски значит «сладкая».

Былкин. Это ты сладкая?

Надежда. Да, сладкая. Для него сладкая. Конечно, тебе это трудно понять. Ты таких слов мне в жизни не говорил.

Былкин. Не говорил, не говорил. (Опускает голову на стол.) Уходи отсюда. И ты. Оба. (Взрывается.) Убирайтесь отсюда оба к чертовой матери!