Трибунал : брачная комедия, судебная комедия и водевиль

Володя. Мужчины пьют стоя!

Все, включая Филиппа, пьют.

Надежда. А овсяный кисель — совсем просто. Берешь трехлитровую стеклянную банку…

Дальше мы видим ускоренную, как в кино, картину.

Прахов. За женщин!

Володя. Мужчины пьют стоя! (И дальше тост за тостом.)

Немилов. За Сонечку Мармеладову!

Володя. Мужчины пьют стоя!

Немилов. За старуху-процентщицу!

Володя. Мужчины пьют стоя!

Филипп (уже пьяный, охотно продолжает). За мамушку! Мужчины пьют стоя! (Вскакивает, выпивает, садится.) За папушку. (Вскакивает, выпивает, садится.) За Клавушку! Мужчины пьют стоя!

В соответствии с классическим анекдотом роняет голову в салат. Гулянка продолжается.

Клава. А что это мы гуляем без музыки? Мама, где твой баян?

Надежда. Да ладно, какой там баян. Включай технику.

Клава включает магнитофон. Танцуют танго. Былкин с Надеждой, Володя с Клавой. Коблов постукивает ладонью по столу, Немилов в такт музыке мотает головой.

Клава. Володя, вы здесь единственный, кто не сделал мне предложения. Что вас во мне не устраивает? Рост? Вес? Объем? Разрез глаз? Размер груди?

Володя. В вас меня все устраивает. Кроме половой принадлежности.

Клава. А-а. (Напевает.) «А шарик вернулся, а он голубой…» Вот я и говорю: как встретишь нормального на вид мужика, обязательно окажется гомиком. А как же вас держат на государственной службе? Куда господин Коблов смотрит?

Володя. А туда же и смотрит. Разве вы не поняли, что нас с ним что-то объединяет?

Клава. Как же, я видела по телевизору, он выступал против гомосексуализма. Говорит, будем решительно искоренять.

Володя. Потому и говорит, чтобы самого не заподозрили.

Звучит «Осенний вальс». Теперь Немилов приглашает Клаву, Филипп проснулся, пригласил Надежду. Обнимает ее для танца и вдруг издает непроизвольный стон.

Филипп. О, моя мамушка!

Надежда. Что?

Филипп. Ты моя мамушка.

Надежда. Что за глупость, я не ваша, я Клавина мамушка.

Филипп. Я имею на вид, что когда я обнимал моя мамушка, ты точно как моя мамушка. О!

Танцуя, они удаляются от других.

Надежда (удивленно). Я вам нравлюсь?

Филипп. О-о! Я хочу на тебя женить!

Надежда. Ты что, так набрался, что с Клавой меня перепутал?

Филипп. О нет. Я не хочу женить на Клава, я хочу женить на тебя.

Надежда. Глупый человек. Ты понимаешь, что я старая? Я тебе в матери гожусь.

Филипп. О да! Ты моя мамушка. Я хочу женить себя на моя мамушка.

Надежда. Надо же, до чего доклюкался. А то, что я некоторым образом замужем, это тебе ничего?

Филипп. О, это ничто. Ты возьмешь диворс, развод.

Надежда. С какой стати? У меня есть муж, и я им вполне довольна. И, кроме того, я тебе должна признаться, что я…

Филипп. Что ты не девушка?

Надежда. Дурак! Я почти бабушка. Тридцать лет замужем и имею взрослую дочь.

Филипп. А в чем ты хочешь признать?

Надежда (очень смущенно). Я не читала Достоевского.

Филипп (не верит своим ушам). Ты не читала Достоевский?!

Надежда (стыдливо). Никогда. Ни одной строчки.

Филипп (стонет от разочарования и душевной боли). О-о! (Обнимает Надежду, утыкается лицом в грудь.) Ты никогда… Как можно никогда не читать Достоевский? О, моя мамушка! (Возбуждается от прикосновения.) О моя мамушка! Это ничего. Тебе можно не читать Достоевский! Я тебе буду рассказывать Достоевский, а ты будешь слушать. Мы поедем в Америка. Будем посещать театр, смотреть «Преступление и наказание», а «Братья Карамазов» я сам буду тебе рассказывать и буду тебя катать на белый «биэмдаблъю». Я буду тебя носить на руки.

Пытается поднять Надежду, она сопротивляется.

Надежда. Да ты что! Ты что! Люди увидят!

Филипп. О, пусть видят, что ты мой дарлинг.

Надежда. Вот что, мой дарлинг. Ты сейчас ляжешь спать, поспишь и все забудешь.

Филипп. Ноу, я не буду забыть.

Надежда. Если не забудешь, тогда завтра повторишь все сначала.

Филипп. И тогда ты будешь со мной поженить?

Надежда. И тогда посмотрим. Пойдем к людям, а то про нас бог знает что подумают.

Она кладет руки ему на плечи, они, танцуя, возвращаются в компанию.