Триокала. Исторический роман

Вместе с римлянами, ахейскими наемниками и колонистами-латинянами преторский отряд насчитывал семьсот восемьдесят человек. Перейдя через пересохшую речку Альбу, солдаты подошли к подножию Каприонской горы, и Нерва приказал строить здесь лагерь. На разведку он послал одного из своих центурионов с тридцатью критскими лучниками. Центурион вскоре вернулся, сообщив, что мятежники укрепились на вершине горы.

– Я приказал лучникам метать в них стрелы, а бунтовщики забросали нас камнями, – докладывал центурион. – У них совершенно неприступная позиция, еще лучше той, какая была у рабов под Триокалой. Взять их можно только измором, – уверенным тоном заверил он.

Задержка у этой горы обещала затянуться надолго. Претор с сожалением вспоминал о разбойнике Гадее, с помощью которого удалось покончить с первым мятежом в считанные дни. Где он теперь, этот головорез? Получив помилование, Гадей бесследно исчез. Если бы удалось его разыскать, можно было бы и на этот раз воспользоваться его услугами. Засевшим на горе беглым рабам вряд ли было известно о его предательстве. Тициний, находившийся с Гадеем в доверительных отношениях, мог бы помочь его найти. Поэтому Нерва отослал к трибуну в Энну гонца с распоряжением предпринять самые энергичные меры к розыску помилованного разбойника, в котором снова возникла нужда.

О том, что ему, возможно, придется заниматься восставшими рабами до окончания срока своих полномочий в Сицилии, Нерва не хотел и думать. Это было бы крушением всех его планов. Он рассчитывал «заработать» большую сумму денег во время объезда провинции по судебным округам. Именно во время таких объездов римские преторы составляли себе целые состояния за счет взяток и всякого рода подношений. На языке римских законов это называлось вымогательством, каравшимся изгнанием и конфискацией имущества, но Нерву не страшил закон, если его нарушение сулило барыш. За полгода своего наместничества он получил в виде взяток свыше четыресот тысяч сестерциев. Такие деньги могли привести в восторг какого-нибудь пролетария, мечтающего о всадническом достоинстве73, но не его, сенатора, поставившего своей целью стать в один ряд с богатейшими нобилями, такими, как консуляр Метелл Нумидийский или его зять Луций Лукулл. Нерва ни на секунду не сомневался, что сами эти высокопоставленные, «безупречные во всех отношениях» люди и их знатные предки никогда не гнушались брать взятки или при всяком удобном случае присваивали казенные деньги.

Пока солдаты трудились над сооружением лагеря, Нерва укрылся в своей палатке и прилег отдохнуть, побежденный усталостью после многочасового перехода. Вскоре он крепко заснул и проснулся, когда солнце уже склонилось над горами.

Выглянув наружу, Нерва был приятно удивлен тем, что строительство лагеря почти завершено: со стороны горы выкопан был ров, насыпан вал, по гребню которого шел частокол из толстых жердей, переплетенных между собой ветками деревьев.

Однако вид Каприонской горы, которая показалась претору еще более высокой и неприступной, чем накануне, сразу испортил ему настроение. Этой походной жизни не видно было конца. Из-за восстания галикийских рабов он потерял впустую так много времени. И вот теперь новый мятеж, с которым вряд ли удастся справиться так же быстро, как с первым!

Внезапно мысли Нервы приняли другое направление: «А не бросить ли мне все эти хлопоты? Не поручить ли Тицинию, когда он явится с подкреплениями из Энны, вести эту проклятую войну, а самому заняться судебными делами сначала в Гераклее, а затем в Тиндариде? А что? Тициний может справиться с рабами не хуже меня. Он малый опытный, шесть лет участвовал в Нумидийской войне. Пусть приходит сюда с воинами из Энны и осаждает себе эту гору, а мне останется лишь рассылать письма с распоряжениями и спокойно заниматься своими делами».

Эта неожиданная идея претору очень понравилась. После ужина он созвал военный совет, приказав явиться к нему, кроме двух советников и центурионов, всех командиров наемников и колонистов.

Когда все собрались, Нерва объявил, что взять лагерь противника приступом не представляется возможным, и поэтому ничего не остается, как сидеть и ждать, когда у мятежников кончатся съестные припасы.

– Неужели мы не найдем способа выманить рабов из их убежища? – воскликнул советник претора Тит Винний Альбинован.

– Нет ничего проще, – пожав плечами, сказал Нерва. – Мы можем снять осаду, отступив в Гераклею. Тогда эти оборванцы не преминут покинуть гору, чтобы запасаться провиантом и подбивать других рабов к мятежу.

– И это будет правильно, – решительно заявил старший центурион. – Если они выползут наружу, у нас будет возможность напасть внезапно на этот неорганизованный сброд и уничтожить.

– Но не будет ли наше отступление воспринято мятежниками как проявление слабости или еще хуже – трусости? – возразил сенатор Гней Консидий Вер, еще один советник претора.

– Неужели нам не безразлично, что подумают о нас эти презренные крысы? – усмехнулся центурион.