Триокала. Исторический роман

– Ты, наверное, забыл сказать о том, что в тылу у нас окажется Моргантина, и осажденные в любой момент могут сделать вылазку и ударить нам в тыл, – напомнил Терамен, внимательно слушавший александрийца.

– Моргантинские обыватели и их рабы плохо вооружены и обучены для того, чтобы сражаться на открытом месте, – спокойно сказал Мемнон. – Думаю, одного отряда в тысячу человек из двенадцати тысяч, которыми мы располагаем, будет достаточно, чтобы отразить их нападение, если они отважатся на вылазку.

Предложение Мемнона показалось большинству командиров слишком рискованным. Согласны с ним были лишь Диоксен, Аминандр и Френтан.

Последнее слово осталось за Сальвием, который неожиданно для всех одобрил план александрийца.

– Мемнон прав, – сказал он. – Он предлагает перехитрить самонадеянного претора, заставив его принять сражение на выгодной для нас позиции, какой является склон горы под Моргантиной. Даже если претор не решится напасть на нас сразу после захвата нашего главного лагеря, мы будем оставаться на месте, располагая двумя укрепленными лагерями у себя в тылу, куда в случае надобности отступим.

Приняв решение, Сальвий распустил совет.

Он ожидал, что претор, выступив с рассветом от Леонтин, подойдет к Моргантине не раньше пятого часа следующего дня. Поэтому латинянин отдал приказ всем отрядам занять свои позиции рано утром в час первой дневной стражи.

Но ни Сальвий, ни его командиры не знали, что Нерва, разбивший накануне свой лагерь у Леонтин, поднял своих солдат во вторую стражу ночи и ускоренным маршем, без обоза, повел их к Моргантине с целью напасть на мятежников в рассветный час, поразив их своим неожиданным появлением.

К счастью для восставших, Сальвий, страдавший в эту ночь бессонницей, приказал незадолго до рассвета разбудить Мисагена и послал его на разведку в сторону Леонтин.

Мисаген и его конники вернулись, когда уже начало светать. Он сообщил, что вражеское войско приближается к Моргантине, находясь всего в двух милях от главного лагеря.

Сальвий, возблагодарив богов и за свою бессонницу, и за внушенную ими мысль провести ночную разведку, тотчас приказал трубить подъем во всех трех лагерях. Терамену, Диоксену, Аминандру и Френтану он приказал поспешить с выводом солдат на исходные позиции.

В главном лагере он оставил около двух тысяч всадников во главе с Мисагеном, приказав нумидийцу как можно дольше задерживать врага, осыпая его из-за частокола всеми видами метательного оружия, после чего, не вступая с римлянами в ближний бой, быстро отступить двумя отрядами на оба крыла построенной для боя фаланги.

Конники Мисагена, спешившись, едва успели занять позиции у частокола по обе стороны задних ворот лагеря, как на дороге показалось преторское войско, которое быстро сменило походный порядок на боевой и без крика двинулось в наступление. Только когда до лагеря оставалось не более трехсот шагов, взревели трубы, и солдаты претора, издав воинственный клич, устремились вперед, держа копья наперевес.

Диодор писал: «Претор, придя ночным маршем на помощь городу и имея с собою почти десять тысяч воинов из италийцев и сицилийцев, застал мятежников, занятых осадой. Он напал на их лагерь в то время, когда лишь небольшое количество воинов охраняло его, большое количество пленных женщин и другой разнообразной добычи».

Ров перед лагерным валом был неглубок, а частокол редок. Только в некоторых местах подступы к лагерю преграждали срубленные и обращенные кронами к неприятелю большие деревья с заостренными ветвями.

Солдаты претора, несмотря на сыпавшиеся из-за частокола лагеря камни и дротики, преодолели ров и полезли на вал, прикрываясь щитами. Критские и акарнанские стрелки из луков почти без промаха разили стрелами тех из повстанцев, которые выскакивали из-за укрытий, чтобы завязать с наступавшими ближний бой.

Мисаген, увидев, что враг продолжает неудержимо двигаться вперед, приказал своим воинам садиться на коней. Выехав из лагеря через главные ворота, обращенные к Моргантине, всадники разделились на два отряда и отъехали на фланги строившегося на склоне горы войска восставших.

Претор Нерва был доволен пылом своих солдат. Подъехав к лагерному валу на своей боевой колеснице, он напутствовал их криками:

– Вперед, храбрецы! Никакой пощады этим разбойникам! В плен берите только тех, кто бросит оружие и встанет на колени! Остальных рубите в куски!

Первыми ворвались в лагерь луканцы и бруттийцы. Добив копьями нескольких раненых мятежников, они разбежались по всему лагерю в поисках врага, но, к удивлению своему, никого не обнаружили, кроме сбившихся в одну большую толпу молодых женщин, визжавших от страха. Это были пленницы и беглые рабыни, которые большею частью добровольно следовали за войском восставших от самой Цены.

В это время Сальвий и его командиры уже закончили построение своих бойцов на склоне горы, причем около тысячи двухсот воинов во главе с Френтаном заняли позицию, стоя лицом к въездным воротам города, обращенным в сторону Леонтин. Они должны были отразить нападение горожан, если бы те решились на вылазку.