Триокала. Исторический роман

Примерно через полтора часа разведчики вышли к заливу и разглядели на противоположной его стороне мерцающие в темноте многочисленные огни костров. Это был лагерь мятежников. Гомон определил по карте, что он находится на северном берегу Лилибейского мыса. Огни соседнего лагеря мерцали в нескольких стадиях южнее залива. Стратег решил провести всех своих маврусийцев через пространство между двумя лагерями, где на пути могли встретиться лишь отдельные сторожевые посты противника. Гомон не сомневался, что ночная темнота и вызванное его внезапным появлением замешательство врагов позволят ему без особых помех добраться до главных въездных ворот города. Там его уже с нетерпением ждали, так как еще за день до того, как эскадра покинула гавань Русаддира, стратег послал вперед быстроходное вестовое судно. Гомон был уверен, что в Лилибее уже предупреждены о его скором прибытии.

Вернувшись из разведки к кораблям, мавретанский стратег построил своих воинов в походный порядок и предупредил, что во время движения они должны соблюдать полную тишину и быть готовыми перестроиться по его приказу в боевой порядок при подходе к осажденному беглыми рабами городу.

Для охраны кораблей Гомон оставил отряд численностью в двести пятьдесят воинов. Командиру этого отряда он приказал на следующий же день, если позволит погода, вывести корабли в море и идти в Лилибей.

Остальных воинов Гомон повел берегом моря к мысу.

Примерно в третью стражу ночи отряд Гомона, насчитывающий девятьсот пятьдесят воинов, скрытно подошел к лагерю мятежников.

Остановив солдат, Гомон отправил вперед нескольких разведчиков, которые вскоре вернулись и сообщили, что мятежники, стараясь не производить шума, покидают лагерь на северном берегу мыса, выходя на большую дорогу, ведущую от города в юго-восточном направлении.

Долго не раздумывая, Гомон приказал маврусийцам сменить походный порядок на боевой, построив их в тридцать рядов. Он повел отряд прямо к городу. Храбрый и опытный стратег не сомневался, что в столкновении с ничего не подозревающим противником он без труда прорвется к Лилибею, так как его воины наступали в сомкнутом боевом строю против вражеской колонны, двигавшейся в походном порядке.

Гомон рассчитал верно. Его фаланга с ходу напала на врага (это был трехтысячный отряд Дамаскида) и легко пробила себе дорогу к городу.

Неожиданное нападение, отчаянные вопли и звон оружия, раздавшиеся в тишине ночи, привели воинов Дамаскида в полное замешательство. В схватке на дороге убито и ранено было не меньше сотни человек.

Не останавливаясь, маврусийцы прошли мимо лагерного вала в сторону города. Примерно через час, когда уже рассвело, Гомон и его солдаты вступали в город под радостные приветствия жителей, которых охватывал еще больший восторг при виде брошенных мятежниками стоянок с еще дымившимися на них кострами.

На рассвете слух о ночной схватке, в которой отряд Дамаскида потерял убитыми около сорока человек и еще больше ранеными, облетел все войско восставших. Головная колонна его уже удалилась от города на шесть или семь миль. Афинион, узнав о случившемся, помчался обратно к Лилибею во главе трехсот всадников. Он поначалу думал, что лилибейцы сделали вылазку. В это время воины Дамаскида подбирали тела убитых. Сириец был мрачнее грозовой тучи и жаждал мести. Афинион же, примчавшись к месту происшествия и выяснив, что потери не столь велики, не склонен был придавать большого значения ночному столкновению. Ободрив Дамаскида, киликиец приказал ему после похорон павших продолжить движениеие к Триокале. Сам он и его всадники тотчас отправились в обратный путь вслед за ушедшими вперед основными силами войска, передовые отряды которого уже достигли области Галикий.

«По этому случаю, – писал впоследствии Диодор, – мятежники изумлялись предсказанию Афиниона, сделанному посредством гадания по звездам».

Если помнит читатель, киликиец в своей речи на сходке воинов заявил, что боги приказывают ему немедленно снять осаду, так как задержка под Лилибеем принесет осаждающим несчастье. Восставшие теперь вспоминали, что именно Дамаскид больше всех противился решению Афиниона снять осаду и с запозданием выступил из своего лагеря, за что и был наказан богами.

Тем временем лилибейцы радовались, что отделались от осады и связанных с нею лишений. В городе царило праздничное оживление. Особенно славили в этот день Гомона и его воинов. Вскоре, однако, пришла весть, которая повергла мавретанского стратега в отчаяние: все его корабли, оставленные на пустынном берегу между Лилибеем и Мотией, попали в руки мятежников.

Случилось так, что один из мавретанцев, раненый в ночной стычке, отстал от своих и был схвачен всадниками Дамаскида, прочесывающими местность вблизи Лилибея. От перепуганного пленника, немного изъяснявшегося по-гречески, стало известно, что совсем неподалеку, близ Мотии, находятся мавретанские корабли, вытащенные на берег.