Триокала. Исторический роман

В тот момент, когда в центре начался разгром, два легиона Френтана и Мемнона еще продолжали наступать, тесня врагов к их лагерю. Римские легионеры расстроенными рядами отошли почти до самого вала, и если бы им на помощь не пришли охранявшие лагерь латинские добровольцы и маврусийцы во главе с Гомоном, восставшие ворвались бы в римский лагерь на плечах отступающего противника.

Мемнон и наиболее храбрые из его бойцов обратили в бегство стоявших перед ними римских легионеров, но в это время их глазам представилось печальное зрелище разгрома, избиения и бегства воинов фаланги, которая еще четверть часа назад являла собой несокрушимую стену, перегородившую почти всю Скиртейскую равнину.

Оглянувшись в сторону главного лагеря, александриец увидел на вершине холма развевающееся белое знамя – свидетельство того, что Сальвий по-прежнему находится в своей ставке. Он ясно различил многотысячную толпу воинов, собравшуюся перед главными воротами лагеря и, несомненно, готовую защищать его.

Это несколько взбодрило Мемнона.

– Терамен и Диоксен отступили в главный лагерь! – крикнул он командирам, которые могли его слышать. – Все отходим! Ведите людей в наш лагерь! Только в нем мы сохраним себя и свои силы, чтобы потом иметь возможность отплатить римлянам за поражение.

Отступление «малого», а затем и «большого» легионов восставших больше походило на бегство, тем более что расстроенные на правом фланге манипулы, которыми командовал Френтан, неожиданно подверглись нападению римских триариев и нумидийской конницы. Всадники Ликорта, рассеянные на большом пространстве, не смогли противостоять нумидийцам и отхлынули назад, обнажив правый фланг легиона Френтана, стремительно атакованный тысячей триариев.

В это же время оттесненные к своему лагерю римляне, видя, что враги прекратили сражение и начали отход, воспрянули духом. Проквестор Фабриций Руг совместно с трибунами и центурионами наводили порядок в расстроенных рядах легионеров. Вскоре римские манипулы перешли в наступление.

Мемнон, увидев в толпе своих воинов двух юных трубачей, приказал им что есть духу бежать к лагерю и, взобравшись на вал, не переставая трубить сбор.

Когда сам он добежал до лагерного вала, то увидел Сатира, Думнорига и с ними еще около десяти или двенадцати всадников, скакавших ему навстречу на взмыленных лошадях.

– Мы разбиты! – возбужденно крикнул Сатир. – Ликорт пал на наших глазах! Все бегут! Что ты собираешься делать?

– Защищать лагерь, – твердым голосом ответил Мемнон.

– Мы с тобой! – сказал Думнориг, с болью в сердце глядя на толпы отступающих в лагерь воинов, которые торопливо переходили через ров по нескольким подъемным мостам и потом взбирались по крутому склону холма к главным воротам, по обеим сторонам которых возвышались две башни, сооруженные из толстых бревен.

Никто из этих людей, отступивших к лагерю, не бросил оружия и не расстался со своим щитом. Все понимали, что нужно драться до конца, потому что для них не было другого исхода, кроме смерти в бою. Каждый понимал, что плен означает позорную и мучительную казнь.

– А Багиен, Астианакс? – отрывисто спросил Мемнон.

– Не знаем, живы ли они, – сказал Сатир. – Нумидийцы разметали нас в разные стороны, потом началось бегство и…

Он не договорил, потому что в этот момент раздались громкие крики воинов, толпившихся у подножия холма.

Один из командиров, подбежав к Мемнону, крикнул ему:

– Ты наш предводитель! Френтан погиб! Командуй же нами! Наводи порядок среди воинов! Разве ты не видишь?..

– Вижу, Алгальс, – стараясь говорить спокойно, отозвался Мемнон и, повернувшись к Сатиру и Думноригу, приказал: – Отправляйтесь в лагерь и постарайтесь вооружить дротиками как можно больше людей… Пусть они забросают ими римлян со склона через наши головы. Этим вы ослабите их натиск и дадите нам возможность отступить в лагерь.

Наступавшие колонны тяжеловооруженных римлян были уже совсем близко. Мемнон и Алгальс сбежали по склону холма и возглавили примерно восемьсот бойцов, которым предстояло принять неравный бой, чтобы дать возможность остальным товарищам укрыться в лагере и приготовиться к его защите.

Бой был жестоким и, несомненно, быстро закончился бы поголовным истреблением смельчаков, сражавшихся против врага, вчетверо превосходившего их своим числом. Но около тысячи повстанцев во главе с Сатиром и Думноригом, запасшись в лагере дротиками и заостренными камнями, перебрались через частокол и пришли на помощь сражавшимся внизу товарищам. Они обрушили на римлян такой град дротиков и камней, что те вынуждены были отступить в беспорядке и прекратить сражение.

Мемнон и Алгальс вышли из боя невредимыми, но из восьмисот человек, доблестно сражавшихся рядом с ними, уцелела едва половина.

Поднявшись к лагерным воротам, Мемнон приказал командирам, чтобы они собирали вокруг себя бойцов, разбивая их на центурии и распределяя между ними участки обороны на лагерных укреплениях.