Триокала. Исторический роман

Отдав необходимые распоряжения, претор удалился в Гераклею. Там он пробыл около двух месяцев, пока не получил сообщение о гибели своего лучшего военного трибуна Луция Варгунтея и жестоком разгроме его отряда под Леонтинами. О судьбе Тукция Сентина долгое время ничего не было известно. Несколько сицилийцев, отпущенных мятежниками из плена и вернувшихся в строй, рассказали Лукуллу, что сенатор и его контубернал Фонтей Капитон попали живыми в руки врагов и по приказу их предводителя закованы в цепи, в то время как все остальные попавшие в плен римляне и латиняне распяты на крестах.

Кроме осажденной Триокалы, была еще Мотия с засевшими в ней мятежниками. В гавани Мотии стояли двадцать семь однопалубных и двухпалубных кораблей, которые еще прошлым летом рабы отбили у мавретанского стратега Гомона. Вскоре претор получил письмо от проагора Катаны, который сообщал, что город захвачен двумя тысячами мятежных рабов. Но Лукулла больше беспокоила не Катана, а Мотия со стоящей в ее гавани неприятельской эскадрой. Поэтому он распорядился стянуть в Лилибей корабли со всего сицилийского побережья. Их набралось около семидесяти и среди них не менее десяти квадрирем. Это был настоящий флот. В конце июня он двинулся к Мотии.

Катрей, наварх эскадры восставших, не стал вступать в неравный бой. С согласия Скопада и Бранея, находившихся в городе со своими отрядами, он вывел корабли из гавани и ушел в море. Эскадру Катрея преследовали не менее пятидесяти быстроходных кораблей, но безуспешно. Она благополучно дошла до Сикульского пролива и, захватив у входа в мессанскую гавань три либурны, стоявшие на якорях, вышла через пролив в открытое море. Преследователям оставалось только гадать, куда направились корабли мятежников. У сицилийских берегов они больше не появлялись.

Только позднее, ближе к осени, стало известно, что тридцать кораблей Катрея пристали к мысу Сунион103, где в это самое время рабы, бежавшие из серебряных рудников Лавреотики, захватили там старую крепость. Катрей в течение всего лета помогал восставшим запасаться провиантом. Несколько захваченных им судов с грузом зерна он привел к Суниону и передал весь хлеб восставшим, которые благодаря этому смогли продержаться до конца года. Когда же против эскадры Катрея из Афин выступил большой флот, родосец повел свои корабли к Криту, решив поступить там на службу к кидонийцам или фаласарнийцам, которые, как он слышал, не гнушались пользоваться услугами морских скитальцев, даже если они были беглыми рабами.

Расчет Катрея оказался верным. В Кидонии ему и его людям был оказан хороший прием. Власти города всегда имели неофициальные сношения с пиратами и порой сами организовывали разбойничьи походы к берегам Греции и Италии. Эти набеги списывались, разумеется, на киликийских, исаврийских и прочих пиратов, если греческие и италийские города, подвергшиеся грабительским нападениям, отправляли в Кидонию свои посольства с жалобами и угрозами.

Катрей и его товрищи были убеждены, что восстание в Сицилии потерпело поражение. Падение осажденной римлянами Триокалы они считали делом времени. Они решили, что им остается только одно – промышлять морским разбоем. Поэтому наварх, все матросы и гребцы эскадры дали торжественную клятву верности кидонийским космам104. Вместе с тридцатью своими кораблями они вошли в состав военного флота Кидонии.

Что касается мятежников, собравшихся в Мотии под предводительством Скопада и Бранея, то их Лукуллу так и не удалось заключить в настоящую осаду из-за нехватки солдат. Он послал к городу две когорты легионеров вместе с вспомогательными отрядами сицилийцев, вифинцев, фессалийцев и акарнанцев – всего около шести тысяч солдат. Командовал ими префект союзников Авл Дидий. Но этих сил было недостаточно, чтобы серьезно помешать трем тысячам осажденных в Мотии совершать вылазки за продовольствием. Поэтому осада города обещала быть долгой. Между тем слухи о приближении к Триокале большого войска рабов, предводимого уже известным претору беглым гладиатором Мемноном, участником мятежа в Кампании, становились все более явственными. Лукуллу сообщали, что уцелевшие после битвы при Скиртее мятежники, до этого скрывавшиеся в горах, присоединяются к нему целыми отрядами.

Лукулл после своей победы под Скиртеей написал в Рим, что уничтожил более двадцати тысяч мятежников, значительно преувеличив число убитых. На самом деле не менее шести тысяч повстанцев после битвы укрылись в горах. В самой Триокале их насчитывалось около шестнадцати тысяч. Таким образом, с учетом еще трех тысяч бойцов Мемнона, вырвавшихся из окружения, число убитых под Скиртеей восставших не превышало пятнадцати тысяч человек.

Претор, узнав о стремительном движении войска Мемнона к Триокале, покинул Гераклею с ее городскими удобствами и вернулся в свою прокаленную солнцем палатку в главном лагере под осажденным городом. Правда, вскоре он перебрался в загородную виллу бежавшего из Триокалы проагора и оставался в ней до последнего дня осады.