Триокала. Исторический роман

– Я не настаивал на этом, боясь вызвать у него подозрения. Долгое время после моей встречи с римским претором Аполлоний не появлялся. Я лишь мельком видел его людей, следивших за мной. Возможно, Аполлоний решил проверить, не веду ли я с ним двойную игру. И вот недавно он снова объявился, сообщив, что заговорщики составили окончательный план захвата города, но им необходимо еще раз согласовать свои действия с Лукуллом. Он снова послал меня к нему, но без письма, сказав, что в этом нет необходимости, так как претор уже знает меня в лицо. Судя по тому, что я должен передать претору, очень скоро его лазутчики приступят к осуществлению своего плана. Обо всем этом я доложил Афиниону, а он в свою очередь поручил мне пробраться в твой лагерь и сообщить тебе, что послезавтра на рассвете он сделает вылазку из Скиртейских ворот большими силами и надеется, что ты со своей стороны поддержишь его нападением на одну из римских застав.

– Я все понял… Когда вернешься в Триокалу, передай Афиниону, чтобы он смелее действовал со стороны Гераклеи. Там укрепились отряды Сатира и Багиена, которые обязательно поддержат осаждающих всеми своими силами. Скажи ему также, что у Лукулла уже не более двадцати пяти тысяч войска, а подкрепления, идущие к нему из сицилийских городов, перехватываются моими отрядами и большей частью уничтожаются.

– Хорошо, я все передам слово в слово… Надеюсь, ты поможешь мне нынче ночью без помех перебежать к римлянам?

– Как только стемнеет, мои разведчики проводят тебя…

* * *

Рим в эти дни полнился тревожными слухами. Отовсюду сообщали о раскрытых заговорах рабов. На юге Италии вспыхнули беспорядки среди рабов сразу в нескольких латифундиях. Их пришлось подавлять вооруженной силой. Из Афин пришло известие о настоящем восстании, грозившем охватить всю Аттику: в Лавреотике, на серебряных рудниках, невольники подняли восстание и, перебив стражу, бежали на полуостров Суний, где ими была захвачена старинная крепость времен войны между афинянами и спартанцами.

Многие видели во всем этом влияние продолжавшейся войны в Сицилии.

Лукулл посылал в сенат письма с заверениями, что осада Триокалы продлится недолго и с ее падением он быстро наведет порядок в провинции. При этом он не счел нужным сообщить о разгроме двух своих отрядов сначала в северной части острова, а затем и в восточной, где восставшие без боя овладели Катаной. Известия об этом сенаторы получили из писем частных лиц, и это вызывало у них недовольство и раздражение. Они считали позором, если война затянется. Народный трибун Апулей Сатурнин обвинял Лукулла в медлительности и нерешительности. На плебейских сходках он кричал, что изнеженным роскошью нобилям вообще нельзя поручать ведение войн, и призывал граждан выдвигать «новых людей», имеющих опыт в военных делах. Это был явный намек на то, чтобы Сицилия на следующий год была отдана в управление его ставленнику, городскому претору Гаю Сервилию Авгуру, который участвовал во многих походах сначала в чине центуриона, а потом – военного трибуна. Сам же Сервилий в своих выступлениях перед народом клятвенно обещал покончить с мятежом рабов в течение одного-двух месяцев. Притязания Сервилия Авгура вызвали бурю негодования в среде оптиматов, обвинявших его в бессовестном стремлении воспользоваться успехами Лукулла, разбившего мятежников в открытом сражении и заключившего их в осаду.

Обращенная к сенату просьба Лукулла о продлении ему полномочий на следующий год, чтобы он мог победоносно завершить войну и совершенно очистить провинцию от шаек грабителей, долгое время оставалась без ответа.

Самые горячие страсти разгорелись незадолго до центуриатных комиций. Сторонники Метелла, пугая граждан опасным для государства усилением власти Мария, из года в год избираемого консулом, убеждали их, что с уходом кимвров из Испании опасность их вторжения в Италию миновала, и поэтому теперь нет нужды в нарушении избирательного закона. Однако слухи о том, что кимвры соединились с тевтонами и договариваются с ними о совместном походе на Рим, продолжали будоражить народ. Марий, явившись однажды на плебейское собрание, заявил, что лично ему власть не нужна и, если будет угодно народу, он не станет выставлять свою кандидатуру на должность консула, чем вызвал бурные протесты среди простых граждан, а Сатурнин в крайнем негодовании даже назвал его предателем, который хочет оставить пост главнокомандующего в столь опасное для родины время.

Многочисленные предсказатели будущего в эти дни пророчествовали исключительно в пользу Мария. Сирийская предсказательница Марта, долгое время хранившая молчание, вдруг объявила, что война с германцами начнется в следующем году. Батак, жрец Великой Матери богов в Песссинунте, прислал письмо в сенат, уверяя, что богиня из своего святилища предсказала римлянам победу в войне с варварами, если Марий останется главнокомандующим.