Триокала. Исторический роман

Но еще до того, как к нему на помощь подошли подкрепления, марруцины, подвергшиеся яростной атаке восставших и не выдержавшие их бешеного натиска, дрогнули и обратились в паническое бегство, во время которого был убит и сам Клуторий.

Вражеский лагерь воины Багиена захватили с ходу и, не останавливаясь в нем, погнали бегущих дальше, в сторону лагеря военного трибуна Вентидия, осаждавшего холм, на котором укрепился Сатир со своими двумя с половиной тысячами воинов.

Багиен вел преследование врага всеми имеющимися у него силами. В этот момент галл не думал о том, что очень скоро его рассыпавшимся в беспорядке бойцам придется иметь дело со свежими силами из соседнего римского лагеря. Но Багиен был в полной уверенности, что Сатир быстро сообразит прийти к нему на помощь.

Между тем марруцины, побросавшие оружие и бегущие налегке, далеко оторвались от преследователей и прибежали в лагерь Вентидия, который, увидев, что мятежники продолжают наступать, причем в большом беспорядке, решил не уклоняться от встречи с врагом и повел в наступление три когорты в сомкнутом строю.

Противники встретились в узком проходе между двумя скалистыми холмами, и сразу же завязался яростный рукопашный бой. Копья были отброшены, бились мечами.

Римляне уже начали теснить сражавшихся неорганизованной толпой повстанцев, но внезапно земля дрогнула под ногами дерущихся, и со скал посыпались камни. Это был один из тех подземных толчков, какие часто случались в Сицилии. Жители уже привыкли к ним и не обращали на них особого внимания. Но в тесном ущелье, где скопилась масса дерущихся, подземный толчок привел к губительным последствиям. В одну минуту лавина земли и камней, обрушившаяся с крутого склона одного из холмов, погребла под собой десятки людей. Сражение прекратилось. Противников обуял страх, ибо землетрясение всегда считалось грозным предзнаменованием разгневанных богов.

Больше пострадали римляне, так как они наступали сомкнутым строем. Около сотни их были засыпаны обвалом. Восставшие потеряли при этом двадцать пять человек погибшими и более тридцати изувеченными, включая самого Багиена, которого товарищи с трудом извлекли из-под груды камней.

По числу убитых в этот день восставшие одержали несомненную победу. Римлян пало около восьмисот, включая военного трибуна Клутория. Повстанцы потеряли вдвое меньше, при этом захватили вражеский лагерь и двести пленных.

Багиена в бессознательном состоянии отнесли в его палатку. Некоторое время спустя к нему привели пленного, назвавшегося врачом. Это был высокий седой старик с морщинистым и флегматичным лицом. Его захватили вместе с другими римлянами в лагере Клутория.

Врач, убедившись, что пациент еще дышит, сразу занялся искалеченной рукой галла.

От боли Багиен пришел в себя и открыл глаза.

– Это ты, Живодер? – чуть слышно прошептал он.

– Ты меня знаешь? – удивился врач.

– Тебя зовут Осторий, а кличут Живодером. Ты сшивал мне рану в школе Аврелия позапрошлой осенью.

– Клянусь Венерой Либитиной! – воскликнул старик, узнав бывшего гладиатора. – Неужели это ты, Багиен? О, Юпитер! Как же тесен мир! Значит, Фортуна была к тебе благосклонна и ты не погиб вместе со своими друзьями в Кампании?

– Мои друзья до сих пор живы и дерутся с вами, проклятыми, – прохрипел галл и, подавив стон, спросил: – Ну, а ты, поклонник Эскулапа?.. Ты всегда честно предсказывал, кому жить и кому умереть… Говори прямо и не вздумай мне врать…

– На твоем теле я вижу только следы от ушибов, – бесстрастным тоном заявил Осторий. – Судя по всему, сильно помяты ребра…

– Это я и сам чувствую… А что с моей левой рукой?

– Ничего утешительного сказать не могу. Она безнадежна, и я предлагаю тебе избавиться от нее, пока не поздно.

– Ты хочешь сказать, что впредь я буду сражаться одной рукой? – огорчился Багиен.

– Хорошо еще, если ты будешь ходить не хромая. У тебя, кажется, переломаны обе ноги, – завершив беглый осмотр, сказал Осторий.

– Постарайся, чтобы они лучше срослись, – еле слышно проговорил раненый и снова впал в забытье.

…Спустя еще немного дней Мемнон, Астианакс и Алгальс попытались осуществить давно планировавшийся ими прорыв к осажденным.