Триокала. Исторический роман

В этот момент раздались громкие возгласы наварха, прората и месонавта, которые один за другим отдавали приказания, сзывая матросов и гребцов. На палубе началась беготня. Загремели якорные цепи. Потом послышались мерные удары портискула, и гребцы заработали веслами.

Для Ювентины важно было узнать, в какую сторону направится бирема.

– Как вы думаете, девочки? Если наш корабль по выходе из гавани повернет на север, то с какой стороны увидим мы берег, вдоль которого поплывет наша посудина? – обратилась она к Леене и Акте.

Более сообразительная Леена тут же постучала рукой по левому борту.

– Правильно, – похвалила девушку Ювентина и продолжила: – Стало быть, если мы увидим берег справа, то станет ясно, что корабль повернул на юг и нас обменяют на пленных римлян где-то у восточного побережья, а если он будет слева, то это будет означать, что нас повезут проливом Харибды на север… Только в этом темном трюме мы сидим, как в пифосе. Попробуй разберись, в какую сторону идет корабль… Давайте-ка все вместе поищем какую-нибудь щелочку или отверстие по тому и по другому борту, – предложила она. – Ты, Леена, иди справа, а мы с Акте двинемся слева…

И девушки принялись тщательно обследовать оба борта корабля.

Первой обнаружила щель Леена и забарабанила ладонью по правому борту, чтобы привлечь внимание подруг.

– Умница! – радостно воскликнула Ювентина.

Щель, найденная Лееной под самым палубным настилом, была совсем крохотной, но Ювентина разглядела сквозь нее берег, мимо которого, скрипя веслами, шел корабль.

– Что ж! – с удовлетворением сказала Ювентина. – Теперь нам точно известно, что корабль идет на юг. Ясно, что обмен будет производиться на восточном берегу, возможно, поблизости от Катаны.

– Почему думаешь, что у Катаны? – спросила Акте.

– Потому что Мемнон условился со мной, что при первом же известии о том, что мы попали в беду, он примчится на виллу Лонгарена, ту самую, где Мемнон и я провели почти всю прошлую осень. Потерпите, милые. Недолго нам еще мучиться…

Но по прошествии пяти или шести часов плавания случилось событие, разом похоронившее все надежды и расчеты.

Девушки за это время сильно озябли в холодном трюме и, крепко прижавшись друг к другу, погрузились в тягостную полудрему, равнодушно прислушиваясь к скрипу весел, перестуку портискула и смутному говору солдат, разместившихся на нижней палубе.

Внезапно наверху поднялась какая-то суматоха, раздались тревожные возгласы и бряцанье оружия. Пленницы подняли головы, прислушиваясь.

– Интересно, что там происходит? – прошептала Ювентина.

И в этот момент они совершенно отчетливо услышали тревожные возгласы:

– Пираты!.. Пираты!

* * *

Мамерк Волузий, сменивший заболевшего Блазиона, вот уже шесть месяцев командовал «Амфитритой», возглавляя отряд кораблей, совершавших набеги на мелкие острова, находившиеся в Ионическом и Сицилийском морях. В начале года Требаций закупил в Киликии пять новых либурнийских кораблей и десять миапаронов. Флот Новой Юнонии стал самым сильным на Крите. Даже Кидония в это время обладала меньшим количеством судов.

У мыса Пахина к восьми либурнийским кораблям Мамерка, возвращавшегося с данью, полученной от жителей Эгатских островов, присоединились четырнадцать миапаронов, присланных Требацием с Крита. С таким количеством кораблей пиратский наварх почувствовал себя полным хозяином всех морей, омывавших берега Италии и Сицилии.

От мыса Пахина Мамерк повел свою эскадру на север вдоль восточного побережья и по пути разграбил Финикийский Порт. В руки пиратов попала большая добыча, но Мамерк запретил матросам брать с собой на корабли громоздкие вещи – ничего, кроме изделий из драгоценных металлов, ковров-атталиков и небольших предметов роскоши. Пиратам предстоял серьезный бой с римскими кораблями, находившимися в Сикульском проливе. Требаций приказал их уничтожить. Эти корабли мог использовать претор Антоний, готовившийся к походу против Крита и Киликии. Сам Требаций уже договорился с киликийцами и пиратами Исаврии о том, что они вместе дадут римлянам сражение у берегов Крита. Киликийцы обещали прислать не менее ста пятидесяти легких кораблей, исаврийцы – шестьдесят. Вместе с миапаронами, гемиолами и либурнами пиратов, гнездившихся на Крите и на окружавших его малых островках, они могли составить внушительный флот из не менее трехсот пятидесяти кораблей. Правда, среди них совсем не было даже греческих триер, способных наносить таранные удары вражеским судам, но на стороне пиратов были маневренность и быстроходность их кораблей.