Трёхцветная жизнь Оливера Дэвиса (СИ)

— Я говорил, когда ты плакала у меня на руках в больнице Хаконе. Ты тогда заснула… — рассказал Нару, посмотрев взором серьёзным. К чему было его обвинять, когда он перед лицом закона и Бога чист, ну или, во всяком случае, вид он такой делал успешно.

— Очень удобно говорить такие вещи растрогавшемуся, спящему человеку! — Май начала дуться.

— Я хотел тебе это сказать в лицо, но ты же сама меня перебила. Чего теперь-то жаловаться?! — Нару последовал её примеру и нахмурил лоб, коль Танияма сцепила руки у груди.

— Я тебя перебила, потому что ты хотел сказать это не вовремя. Я бы не смогла скрыть твоего секрета! — зыркнула она яростно, выражая одним взглядом: сам виноват!

— Хорошо, я скажу тебе это сейчас, — заговорил он в тоне человека, делающего великие одолжения. — Я люблю тебя. Ты успокоилась?

— Нет, никто с таким холодным выражением не говорит таких слов! — это его «получи и распишись» разозлило ещё больше. — Надо говорить с чувством! Тебя что в твоём этом колледже ничему не учат? Если это так, то для чего мне туда ехать?

— Ты была бы не против, если бы меня там учили таким вещам? — саркастичные оттенки придали его голосу звонкости.

— Нет! То есть да! — прыгали её речи. — Боже мой, Нару! Ты запутал меня! — у Май голова от него пошла кругом, а прошло-то всего часа три…

— Ничего страшного… Путайся и стесняйся, пока тебя есть кому поправить… — он наклонился к ней, чтобы поцеловать, но у девушки были другие планы.

— Уйди от меня, я обиделась! И пойдёшь ты спать в свою комнату! — поставила она ультиматум, тыкая незваному гостю о том, кто тут хозяин в доме, и кого надо слушаться.

Настроение Оливера Дэвиса скатилось до той отметки, где значилось: хочешь сделать что-то хорошо, делай это сам! Он закрыл глаза на детские замашки Май и, взяв её на руки, пошёл с ней прочь из гостиной.

— Куда? — закричала она и схватилась за рубашку Оливера крепко. — Не надо тащить меня наверх! — перед глазами мелькнули лестницы с прямыми балясинами. — Нару, не смей!

— Уверена? — он поставил её возле одной из дверей и немного прижал к ней. — Даже если я скажу, что люблю тебя?

— Вот не смеши местных тараканов, я тебе не верю! — её ребячество поставило его в безвыходное положение, по крайней мере, он дожил до того времени, когда Май Танияма перестала слепо верить его словам и доказывать окружающим его правоту.

— Хорошо, я повторю… — он прижался к ней достаточно близко, настолько, что она ощутила касание его волос у своей щеки, тепло и влагу его сбитого дыхания, возле подёргивающегося от жара уха. — Я люблю тебя…

Не могу не верить ему… — от нежного, ласкающего её шёпота, коридор показался уже прежнего, потолок ниже, а поцелуи любимого мужчины опаснее. — Его голос… Прикосновения… Боже, этот Нару меня с ума сведёт! — она скорее его отодвинула, чтобы элементарно не задохнуться ото всей этой приторности.

— Не делай так больше, если не хочешь, чтобы я задохнулась… — Май не скрыла радости от сказанных ей слов, поймав свою беззаботную улыбку через долю секунд.

Ему потребовалось полгода, чтобы это понять… Не верю, что такое возможно, да и ноги мои отказываются в это верить, — тяжесть земного притяжения показалась настолько реальной, когда Оливер перестал ей надоедать своим вниманием.

— Пойдём. Я передумал, хочу принять ванну… — он сделал вид, что ничего особенного не произошло, и, ко всему прочему, ещё будет время, чтобы вернуться.

— Сейчас я полотенце тебе принесу, — в Май проснулась заботливая хозяйка, а всего-то стоило загрузить её повседневными заботами.

— Ты пойдёшь со мной, — он на всякий случай предупредил и был прав. Танияма и понятия не имела, что ванну профессор Дэвис желает принять не в гордом одиночестве.

— Чего?.. — похлопала она ресницами, выиграв ещё секунды три. — Ну ладно… Тогда жди… — Май не сильно расстроилась, отправившись разве что к себе в комнату, чтобы переодеться.

Оливер же прошёл в ванную комнату, у дверей которой недавно зажимал Май, и, расстёгивая тугие манжеты, без конца о чём-то думал. Прошло всего полгода, а ему казалось, что не прошло и дня. Да, там, в Лондоне и Кембридже, время тянулось долго, несмотря на то, что работы хватало до полного изнеможения, впрочем, никто его не заставлял себя так нагружать, это выходило само собой. Здесь же время словно остановилось. Вот так одним утром он ушёл на работу, а вечером пришёл домой. Здесь его встретила шумная компания и немного препирающаяся с ним Май. Пару часов за бумагами, ужин (на сей раз, он от него отказался, так как кормили в самолёте, а здесь из-за смены часовых поясов он ещё не успел проголодаться) и тёплые, немного застенчивые объятия любимой жены. Да, с этим словом было смириться сложнее, чем с видением будущего Май Таниямы, но как-то в доме, где обитал уют, оно само собой укладывалось в его скучный быт.

В високосный год, значит… Будет интересно на это посмотреть… — посмеялся он про себя, вспомнив об авантюрной английской традиции делать предложение мужчинам в День святого Валентина.