Трофей

Хлебалов взглянул вверх на огромное синее полотнище, развевающееся над башней. Огромный желтый лев, изображенный на боевом знамени, разевал пасть, и при каждом порыве ветра тщился укусить расположенный у подножия крепости русский лагерь.

– Пришло наше время побеждать! – решительно заявил он. – Отомстим за Коловерть! И прапор вражий добудем!

Затем обернулся к своим:

– Алешка, сымай зверину вражью! Сим подадим знак, что башня взята войском московским!

– Так и в крепости прознают, что мы здесь! – засуетился Ануфрий.

– Ни че, отобьемся! – не очень уверенно отозвался Игнат.

Кирилл огляделся. С других башней очень скоро их увидят, и начнут обстрел. Поднимутся аркебузиры и пикинеры. Оборонять люк будет не сложно, а вот уцелеть под перекрестным огнем с ближайших башен не удастся. Можно стрелять в ответ, но какой в том прок?

Взгляд задержался на мощной треноге. Конструкция показалась необычной. Через балки прокинута скрученная бичевка, но свободного конца для поднятия груза вручную не наблюдалось. Зато стоял барабан с кривой ручкой. Шведы для подъема использовали механику. Но Хлебалова заинтересовал ни сам механизм, сколько уходящая вниз бечевка. Значит там, в нижнем ярусе, располагалась зелейная казна – пороховой склад, обеспечивающий длительную бесперебойную стрельбу из пищалей.

Интерес Хлебалова к подъемнику заметил и русский пленник. Вновь заговорил быстрой скороговоркой:

– Там арсенал! Зелье, ядра, гранаты. Со стены не пробить, а изнутрь подорвать можно. Тогда и проход в крепость выйдет. Токма заберите меня отсюда, братцы. Тошно тута средь немцев поганых!

Алешка уже стянул шведский прапор и, схватив его в охапку, сунул Хлебалову. Тот лишь покачал головой, и принялся аккуратно укладывать драгоценный трофей.

– Братцы, заберете? – в глазах пленного стояли слезы.

– От веры истинной Христовой не отрекся? – грозно надвинулся на него Харитон.

– Истинный крест, не отрекся! – пленный хотел перекреститься, но связанные за спиной руки не позволили.

– Звать то тебя как? – спросил Кирилл, засовывая синий прапор за пазуху.

– Фома аз, Ивана сын, из Пушкарской слободы.

– Айда, Фома, кажи дорогу к погребу!

Ануфрий вспыхнул, преграждая Кириллу дорогу:

– Ты чтоль подорвать всех нас удумал?

Хлебалов заметил как напрягся Игнат, хватаясь за пику. Не хватало еще свалки среди своих. Но ответить Кирилл не успел. Воспользовавшись распрей среди русских, один из плененных эстляндцев выхватил кинжал, и со всей силы вогнал его в спину Харитона. Стрелец охнул и завалился на деревянный настил. Прокоп огрел напавшего прикладом, но не удержался на ногах, и свалился на сидящих на полу эстляндцев. Те остервенело набросились на ратника, дубася его головами и связанными за спиной руками. Некоторые, освободившись от пут, вскочили, потрясая руками.

Очевидно, отбирая оружие у пленных, не досмотрели. Кто-то умудрился сохранить кинжал. Теперь это уже не имело значения. Биться на ограниченном пространстве башни вчетвером против двадцати не имело смысла.

– Быстро! – Хлебалов схватил за шкирку Фому и пихнул его в зияющий проем лестницы. Игнат и Алешка кололи пиками напирающих эстляндцев, но те, грозной несокрушимой стеной, лезли на них. Ануфрий пытался добраться до Харитона, но зажатый между пушкой и стеной, оказался не способен ни взмахнуть бердышем, ни колоть им врагов. Хлебалов схватил за ворот Игната и Алешку, столкнул обоих на лестницу. Рубанул наотмашь приблизившегося эстляндца, и сам прыгнул вниз.

Сверху донесся, удаляющийся крик стрельца. Врагам удалось его вытолкать, скинув через бойницу в крепостной ров.

Оказавшись в полумраке, они, спотыкаясь и хватаясь за стены, помчались вниз. Хлебалову пришлось тащить Фому на себе. Тот неудачно упал на площадку третьего яруса, подвернул ногу, и, оставаясь с завязанными за спиной руками, совершенно не мог передвигаться самостоятельно.

Сверху яростно кричали эстляндцы.

– Алешка, обороняй! – рявкнул Хлебалов, когда они оказались на межярусной площадке с выходом на галерею над стеной. Оттуда слышалась стрельба и восторженные возгласы шведских аркебузиров. Поглощенные боем, они не обращали никакого внимания на творящееся на верхней площадке башни.

Рванувший следом за беглецами, эстляндец получил укол пикой, и повалился вниз, повиснув на одной из перекладин. Остальные спускаться на лестницу не решались. В узком темном проходе у безоружных людей не имелось никаких шансов добиться успеха.

– Здесь дверь! – прервал безумный спуск Фома. Уцелевшие ратники остановились, руками щупая стены. – Слева!

Дверь поддалась легко, петли оказались хорошо смазанными, погребом постоянно пользовались. Из мрачной темноты запахло порохом. Вот отчего на этом лестничном марше не было факелов, и единственным источником света оставался узкий проход на галерею, расположенный ярусом выше.

– Подруби верхнюю лестницу! – скомандовал Хлебалов, втискивая Фому в узкий дверной проем.

18

Когда Фоме развязали путы, он запалил особый светильник для пороховых погребов.