Трофей

Ратники разглядели хорошо укрепленное мощными кирпичными перегородками помещение лишенное окон. В нем стояли три пороховые бочки и два ящика с ядрами. Не будучи пушкарями, они тем не менее без труда догадались, что это не обычные ядра, а гранаты и бомбы. Доставлялись все эти припасы наверх при помощи расположенного в центре помещения подъемника, прямо к пушечным нарядам.

Глядя на эти смертоносные запасы, Игнат обеспокоенно огляделся:

– Ежели мы подпалим – тоды сами как живы будем?

Фома удовлетворенно хмыкнул и заковылял к стене.

– Аз времени не терял. Брешь в стене ковырял. По кирпичику, по горсточке. А как жахнет – стена и обвалится.

Хлебалов непонимающе оглядывал стены – везде не порушенная кладка. Фома, удовлетворенный, замер на месте. Затем взялся за стену и извлек из нее кирпич. Второй, третий. Выдолбленная в толстенной стене ниша скрывалась за однослойной кирпичной кладкой без соединительного раствора. Ее глубина была не менее сажени.

– Как тока вести о походе рати московской пошли, я подкоп устроил, – с гордостью объявил Фома. – Выжидал. Ныне дождался!

– Не завалит? – недоверчиво покосился на пороховые бочки Хлебалов.

– Стены здесь прочные – сдюжат. Весь дух по колодцу наверх пойдет. Зелье в брешь сложим. Там и подпалим. Стену проломит – не сумлевайся! А там поле, лагерь, свои.

Хлебалов прикинул: зелейная казна располагалась на втором ярусе башни, значит прямого выхода на землю не будет. Уточняя спросил:

– Далече сигать?

– Сажени две – не боле.

– А ров?

– Да ров ужо доверху набит. И обломками, и ядрами, и людишками. Ну что, братцы, подсобите?

Ратники дружно ухватились за четырех пудовые бочки и установили их в подкопе. Фома начал устраивать пороховую дорожку.

– Гранаты и бомбы подвесим на подъемник. Пущай вверху шибанет. На галерее шведов осколками посечет .– Быстрой скороговоркой бубнил Фома, то ли разъясняя слушателям, то ли вдохновляя себя.

Хлебалов прислушивался к звукам с лестницы. Ни сверху, ни снизу не доносилось ни звука. Не раздавалось голосов, не бренчали доспехи. Эстляндцы, отрезанные от своих на верхней площадке башни, затихли. Их крики тонули в общем гвалте боя, и не привлекли внимание обороняющихся. Даже находящиеся на галерее аркебузиры, занятые стрельбой по русскому укреплению, никак не отреагировали на крики пушкарей. Иначе они уже наводнили бы лестницу и ломились в пороховой погреб. А ведь их разделяло каких-нибудь четыре сажени. Что уж говорить об отрядах шведских пехотинцев, расположенных во внутреннем дворе крепости. До тех предстояло докричаться с десяти саженной высоты. Видимо, эстляндцы бросили бесплодные попытки привлечь внимание криком и предпринимали какие-то другие попытки. Хлебалов не знал какие – и это пугало.

На лестнице что-то хрустнуло. Загремело. Протяжно скрипнуло. Затрещало. Загремели латы. Послышалась иностранная ругань, крики. Эстляндцы всё-таки смогли привлечь внимание аркебузиров, и сейчас те рванули на лестницу. Подготовленный Игнатом и Алешкой сюрприз сработал, и тяжелые воины, ломая перекрытия, полетели вниз вместе с верхним лестничным маршем.

Хлебалов приоткрыл дверь и заглянул во мрак башни. Грохнул выстрел. Вверху полыхнуло пламя. Пуля отрекошетила от стальной обшивки двери. Кирилл отпрянул внутрь и прикрыл дверь.

Теперь они оказались запертыми в помещении с порохом, который планировали поджечь. Безумие! Как можно выжить в каменном мешке, где вспыхнет двенадцать пудов стрельного зелья?!

– Скуйте инте! Кюйт!

Многоголосно закричали сверху. Крики, усиленные пустотой внутри башни, гулко разнеслись повсюду и проникли за закрытую дверь порохового погреба.

– Стрелять боле не будут! – перевел Фома. – Пищальников вразумили, что тута порох!

– Мы сами то как схоронимся? – Игнат загнано оглядел пространство погреба.

– Нижние ступени уцелели, – ответил Кирилл. – Коли пулять шведы не будут – за дверью и схоронимся. Подопрем пикой.

– Ну все! – Фома выпрямился. Серая ленточка тянулась к бочкам, у одной из которых была проломлена стенка. – Бог нам в помощь!

Все четверо выбрались на площадку лестницы, провалившись в полный мрак. Фома раскрыл фонарь, и позволил огню лизнуть горстку пороха. Серая масса воспламенилась. Зашипела. Повалил густой дым. Фома закрыл дверь и прижался к стене. Кирилл выхватил из рук Алешки пику и, уткнув один конец в противоположную стену, подпер перегородку, отделяющую их от эпицентра взрыва. Для надежности подоткнул под пику щит.

Снизу полился яркий свет, ослепляя притаившихся во тьме. Гремя пиками и саблями на лестницу бросились шведские пехотинцы.

Башня зашаталась. Деревянные балки жалобно застонали. Посыпалась крошка. Массивную дверь сорвало с петель и она, кувыркаясь и круша все вокруг, понеслась вниз. Прямо на взбирающихся воинов. Следом летела переломанная пика и погнутый щит.

Крики боли снизу переплелись с криками отчаяния и ужаса сверху, и наполнили башню. Внизу началась свалка, вверху бушевал пожар. Прогремело ещё несколько взрывов и стоны зазвучали с галереи. Все вокруг заволокло едким, удушливым дымом.