Тройка мечей

На камнях виднелись пятна крови, и Келси пошла по этому следу. А еще ей надо было добраться туда, куда умчался ее самоцвет. Но она уже знала, что у нее нет больше талисмана, нет оружия, на которое она могла бы заявить свои права.

Третье тело было облачено в кольчугу и лежало лицом вниз. Келси заставила себя наклониться и приподнять голову лежащего, но увидела лишь еще более чуждые черты. Где же Йонан? Она снова выкрикнула его имя, и оно разнеслось эхом по миру в котловине. Теперь девушка брела от колонны к колонне, хватаясь за них. Снова кровь. Изрубленное тело какого-то чудовища, состоящего, кажется, сплошь из меха и когтей. А потом она посмотрела вперед.

Там кто-то сидел, привалившись спиной к колонне и уронив голову на грудь.

– Йонан!

Девушка оттолкнулась от колонны, которую только что обхватила, и побрела туда. Камни здесь почернели, и тошнотворно пахло горелой плотью. Однако Келси была уверена, что человек у колонны пошевелился. Она почти добралась до него, когда увидела другое тело. На камнях лежал ребенок, обмякший, словно силы покинули его в единый миг.

Келси замутило. Среди тел, наполовину опаленных, наполовину пожранных пламенем, белые конечности ребенка были нетронуты. Ни следа бушевавшего здесь пламени.

Человек у колонны медленно повернул голову. Йонан! Она действительно нашла его! Меч, переломленный на расстоянии ладони от острия, лежал возле пустой руки воина. Кванское железо в рукояти потемнело и покрылось черными пятнами, словно гниющий фрукт.

Йонан приподнял голову и взглянул на нее. Келси впервые увидела, как на его губах появилась улыбка, стирая годы с хмурого лица.

– Ты ранен?

Келси замерла над ним в растерянности. Она не знала, как лечить людей. Она привыкла лечить лишь животных. Но она опустилась на колени и попыталась освободить Йонана от испятнанной кровью кольчуги, чтобы добраться до раны.

Воин неуклюже пытался помочь ей. Потом она отыскала у него в боку глубокую резаную рану, сочащуюся кровью. Келси оторвала полоску ткани от своей рубашки и перевязала рану, как смогла, использовав последние крохи истертого в порошок ильбейна, что остались во внутренних швах ее поясной сумки: она рассыпала порошок по плотной ткани, прежде чем сделать перевязку.

Пока Келси возилась с ним, Йонан покорно лежал, закрыв глаза, и его иногда прорывавшаяся молодость стала совсем явной. Келси больше не могла воспринимать его как сурового разведчика, что вел и защищал их, – она видела лишь юношу, с беспредельной отвагой сражавшегося ради завершения их похода, почти безнадежного с самого начала.

Когда Келси устроила раненого как можно удобнее, любопытство – боязливое, стыдноватое любопытство – привело ее к недвижно лежащей белой фигуре. Прекрасное тело юной девушки, лицо скрыто струящимися темными волосами. Босые ступни такие маленькие – наверняка отпечатки совпадают с теми следами, что они видели по пути. И все же было в ней что-то… Неужели это и есть та самая танцовщица, стремившаяся прикончить самоцветы и их самих?

Скривившись, Келси все же заставила себя убрать тяжелую прядь волос и открыть лицо мертвой. Да, та была красива, но в красоте этой чувствовалось Зло, хоть Келси и не смогла бы объяснить, почему она так решила. Раздался хрустальный перезвон, и Келси, присмотревшись повнимательнее, увидела, что на руке умершей, на белой коже движутся маленькие осколки кристалла – и один-два из них все еще светятся неярким синеватым светом. Самоцвет! И снова Келси пронзила боль потери. Камень никогда не принадлежал ей, но она несла его и посмела использовать. И именно последний всплеск ее воли убил это дитя, положил конец битве и… что еще он сделал?

Келси подошла к краю котловины и посмотрела вниз.

Самоцвет Витле все еще вращался, пускай медленно, но все же от него летели синие искры и падали на мир, и девушка увидела, что Тени не были изгнаны полностью, но отступили в разбросанные по миру пятна Тьмы. Но все же казалось, что пятен этих стало меньше, и сами они уменьшились.

Витле пришла сюда, чтобы найти Силу. В определенном смысле она ее нашла, и воспользовалась ею – как и Келси. Девушка не понимала, чего же они добились. Возможно, потребовался бы адепт, как часто говорили здешние жители, чтобы измерить сделанное и понять, к добру оно или к худу.

Когда она отвернулась от мира в котловине, Йонан впервые подал голос:

– Это был эфтан. Они подкупили эфтана и использовали в своих целях.

– Эфтан?

– Элементаль воздуха, – объяснил Йонан. – Они способны сплясать бурю, если пожелают. А эта танцевала по размещенному там образцу. – Он указал на мощеную площадку, почерневшую и покрытую выбоинами; вокруг лежали тела убитых, и лишь девушка покоилась внутри.

Покоилась?