Тролльхол

Налетает сильный порыв ветра, треплет волосы Фрои и Рин, длинные пряди залепляют им лица. Вдруг Рин чувствует, как к ее щеке прикасается что-то, не похожее на волосы. Слышится трепет птичьих крыльев. Сквозь волосяную завесу Рин видит птицу, похожую на крупную сороку, темно-синего цвета, с белыми пятнами на крыльях и груди, — ту самую птицу, которая прилетала ночью к окну в спальне Рин и звала Фрою, а потом превратилась в Вильму. Птица мечется над ними и стрекочет, но, как и прежде, Рин все понимает.

— Они близко! Прячься! Их не остановить! — кричит птица.

Фроя оставляет Рин в покое, отбрасывает с лица волосы и, прислонив ко лбу согнутую в локте руку, вглядывается в черные тучи, клубящиеся над морем. Короткие золотистые молнии вспыхивают во мраке, и странный шум, похожий на шелест множества крыльев, быстро приближается к берегу.

36. Последнее слово первого великана

Белое воздушное облако диковинным образом проступает посреди хмурого неба. Заметив его, Рин удивляется превратностям погоды в северных краях, но вскоре замечает, что оно состоит из распростертых крыльев, по очертаниям, похожих на крылья крупных благородных птиц вроде лебедей. Только вот тела под крыльями совсем не лебединые, а, скорее, девичьи, стройные и сильные, облаченные в сверкающие доспехи.

— Эта сумасбродка Фроя доигралась! Валькирий приманила! — раздается поблизости тревожный мужской голос.

— Не зря мать ее валькирией считали, и эта такая же. Беду накликала! — ворчливо подхватывает кто-то из женщин.

— А чего им здесь надо, валькириям? Они же убитых подбирают, а здесь нет таких!

— Раз летят, значит, знают, что убитые скоро появятся. Валькирии чуют павших воинов, когда те еще живы.

— Вот почему такой шторм разыгрался! Валькирии всегда с собой бурю приводят.

— То ли еще будет!.. Особенно, если они не получат того, за чем явились.

Крылатые девицы с воинственным видом кружат над островом, рыская цепкими взглядами по берегу и прилегающим скалам, — вероятно, высматривают обещанное. Золотистые доспехи на них сияют так, что слепят глаза, не позволяя Рин как следует разглядеть облик их обладательниц.

— Я не вижу павших воинов! — шипит, точно рассерженная кошка, одна из валькирий.

— Их нет! Ни одного! — вторит ей другая.

— Она не исполнила уговор! — Третья валькирия, выпростав руку из-под крыла, указывает на Фрою.

— Хватайте ее! — кричит четвертая.

— Стойте! Сейчас будут вам павшие воины! — Фроя срывается с места и отбирает ружье у зазевавшегося на валькирий Хуго. Тот спохватывается и мощным пинком, нанесенным по стволу, отправляет ружье в полет через голову Элиаса, ставшего мишенью, но ружье успевает выстрелить. Пуля, не задев парня, со свистом улетает ввысь.

А потом на землю падает птица.

Та самая, темно-синяя, с белыми пятнами.

В ту же секунду она исчезает: Рин едва успевает моргнуть и видит, что вместо нее там лежит распростертое тело пожилой женщины в темно-синем плаще и шапке, отороченной белым мехом. На груди ее темнеет круглая дырочка, вокруг которой расползается кровавое пятно. Руки раскинуты в стороны, кисти в перчатках, подбитых белым мехом, выгнуты под неестественным углом.

Среди валькирий возникает переполох. Они издают возмущенные возгласы, указывая на Фрою, которая стоит, схватившись за голову, и диким горящим взглядом смотрит на мертвую Вильму. Люди перешептываются за ее спиной и осуждающе качают головами, но не предпринимают никаких действий, еще осмысливая происходящее.

Зато неожиданно приходит в движение гороподобный колосс, Ян-великан, долго простоявший молчаливым зрителем. Из его великаньего горла вырывается жуткий оглушительный крик такой силы, что вздрагивают близлежащие скалы, а валькирий отбрасывает назад звуковой волной. Тело Яна съеживается, словно воздушный шар, из которого выпустили воздух, его рост стремительно укорачивается, и через пару мгновений он вновь принимает облик неказистого щуплого паренька, сжимающего руль фэтбайка. Отбросив велосипед в сторону, Ян бросается к Вильме и, упав на колени рядом с ней, утыкается лицом в ее плечо.

— Похоже, Вильма все, уже не поднимется. Как он теперь без нее? Один на белом свете остался. Из всей родни у него только и была эта бабуля, — доносится до слуха Рин чье-то бормотание.

— Она ему совсем не родня, — возражает кто-то. — Говорили, что Хуго нашел этого парня на безлюдном острове, полуживого, и к Вильме привез, а та его выходила. И оказалось, что парень не помнит ничего, кто такой и откуда. Вот и остался на острове, уж не знаю, как без документов соцработником оформился. Не то новые сделали ему документы, не то не был он никаким соцработником, просто все так думали.

Его перебивает женский голос:

— А я знаю, что Хуго Яна уже мертвого к Вильме привез, он по дороге умер и давно не дышал, когда Вильма над ним колдовать принялась. Она вызвала Имира и попросила вдохнуть в мертвеца жизнь и силу, а тот сам вошел да так в человеческом теле и остался. Имир глазами Яна за нашими гримтурсенами присматривал.

— Да неужели?

— Ну, спроси у Хуго. Вот он, рядом стоит, все слышит.