Тропа колдунов

— Урус! Куда?! — донёсся сзади оклик Огадая.

— Прочь с дороги! — зычный голос князя-волхва звучал громко и страшно.

Перед ними расступались. От них шарахались. Им освобождали путь. То ли хватало крика Угрима, то ли князь раздвигал плотные ряды ещё и каким-то неприметным волховством.

Перед глазами маячил горб под алым княжеским корзно. Тимофей, вперив в него взгляд, бежал по трупам и скользким от крови камням. Пока не отставал. Странно было только, как он до сих пор не переломал ноги. Наверное, всё-таки, дорогу им прокладывала лёгкая волшба. Она же и оберегала от мелких неприятностей.

Однако под крепостными стенами, где кипела битва, и где некуда было ни ступить, ни отступить, Угриму пришлось колдовать по-настоящему. И ничто ему в этом не воспрепятствовало. Похоже, от укрывавшего крепость магического щита, в самом деле, мало что осталось.

Губы князя-волхва выплюнули боевое заклинание. Руки разрубили воздух. То невидимое и неведомое, что шло от его рук, обрушилось на воинов, не сумевших убраться с пути.

Людей кромсало и расшвыривало. Живых, мёртвых. Латинян, татар… Вверх и в стороны летели брызги крови, осколки разбитого камня, куски металла и человеческой плоти. Князь продвигался вперёд, не считаясь с потерями.

Тимофей, стиснув зубы, шёл следом. Отчего-то два кристалла с Чёрными Костьми, вдруг показались ему тяжёлыми. Захотелось остановиться, бросить самоцветы, повернуться и уйти из кровавой мясорубки. Но — нельзя. Но — поздно. Коли уж взялся за гуж, коли поклялся князю повиноваться во всём…

Тимофей не отставал.

Вот и пробит проход сквозь плотный строй латинянско-татарской пехоты. А вот рассечён, разрублен, размётан и разбросан вал из человеческих тел. И сражавшиеся на гребне вала люди.

К Угриму ринулись ассасины — красные и мокрые, будто вылезшие из кровавой купели. Удар колдовского клинка снёс и забросил за крепостную стену пяток бесерменских голов.

А вот и ворота! А в воротах — трупы стеной. Виден лишь небольшой просвет под самыми сводами арки. Но и там, скрючившись в три погибели, лёжа и на четвереньках, отбиваются безумцы горного старца.

Угрим не остановился и не замедлил шага. Князь выбросил перед собой кулаки. Словно отпихивая что-то.

В полумраке воротной арки тускло полыхнуло. Что-то жёлтое, едва приметное. Но это что-то оказалось посильнее татарских громовых шаров. Завал из мёртвых человеческих тел вместе с живыми ратниками — защищающими и штурмующими крепость — вышвырнуло на крепостной двор. Смяло и смешало. Мёртвую плоть — с ещё живой. Размазало по камням, разбрызгало по цитадели

Князь вбежал в ворота. Тимофей — за ним.

В тёмной арке было жутко и мерзко. Запах бойни, который ни с чем не спутаешь. И едва уловимый запах смертоносной волшбы, которая всякий раз пахнет по-новому. Кровь и потроха. Обломки искорёженного железа. Со сводов капает. Под ногами чавкает…

Угрим здесь тоже не задерживался. И у Тимофея не возникло ни малейшего желания. Вместе с князем он подбежал к башне бесерменского чародея.

Массивная дверь башни была заперта. Но волхва не остановить обычным запорам. Колдовское Слово, магический Знак, и дверь — в щепу.

Теперь — по лестнице наверх…

Глава 11

Дым расступился. Заклубился плотным туманным кольцом вокруг распростёртого на мягких коврах тела. Тело дёрнулось. Шевельнулись сомкнутые веки. С уст сошла блаженная улыбка.

— …ще… — тихо и невнятно прошептали сухие губы, — … ще…

Почти не остающиеся в памяти, но такие влекущие, такие манящие, такие щемяще-приятные видения и ни с чем не сравнимые ощущения немыслимого наслаждения ускользали. А так хотелось…

— Ещё… — вырвалось, наконец, слово, полное страстной неосознанной мольбы.

И Арина очнулась. С трудом подняла тяжёлые веки. Ворс ковра щекотал щёку. Мутный взгляд скользил по сторонам.

Дым! Опять дым. Много дыма… Того самого, белёсого, приторно сладкого, заботливо отгораживающего от любых невзгод, дарующего блаженство и растворяющего в себе.

Но дурман больше не окутывал её с головой, не опутывал и не растворял. Вялые струйки сторонились её. Дым вился вокруг, на расстоянии вытянутой руки, подобно отступившему на время стражу.

— Ещё… — пробормотала она.

Арина непроизвольно попыталась дотянуться до дымной пелены. Вернуть её, столь близкую и желанную, снова натянуть на себя, как одеяло, укрыться за ней, спрятаться под ней. Опять погрузиться в счастливое забытьё.

Руки не повиновались. Слабость наполняла члены. Разморённые дурманом мышцы нервно и болезненно подрагивали, не способные ни на какие действия. Рассудок, правда, начинал пробуждаться, но тело сильно отставало от разума. Чтобы привести в надлежащий порядок и то и другое, требовалось время.

Пока же оставалось только смотреть и ждать.

Арина смотрела. Сквозь дым. В невообразимой, недостижимой дали — в нескольких шагах от неё — багровели угли в знакомой (Откуда знакомой? Почему знакомой? Ах, да, конечно! Память возвращалась…) жаровне.

Там, среди углей, лежал колдовской кристалл. В кристалле темнела заветная Кость.