Тропа Крысиного короля

Подземелье с алтарным камнем, которое когда-то приснилось Мие, теперь возникло перед ней во всем ужасе своей реальности. Раньше она могла сказать, что сны, даже кошмарные, это всего лишь сны, но теперь, когда армия крыс в темно-синих мундирах вывела ее к алтарю, Мия уже не знала, на что опереться.

Мир, нормальный, привычный и познаваемый, утратил основы и суть. Рухнул во мрак, в безумие, к корням гор, чтобы стать очередным драгоценным камнем.

Крысы в человеческом обличье хранили торжественное молчание. Люди смотрели на Мию так, словно она была для них святой, словно в ней сейчас было заключено все, что имело для них смысл. Кто-то дотронулся до ее руки – так прикасаются к окладу иконы, когда молят о самом сокровенном. Мия не знала, как у нее хватило сил не закричать во все горло.

«Осталось недолго, – услышала она негромкий успокаивающий голос леди Авроры, когда Оливер провел ее к алтарю. – Будет больно, надо просто немного потерпеть. Я помогу тебе».

Эта тихая поддержка помогла Мие опомниться, и на мгновение она почувствовала, что сможет стряхнуть с себя этот липкий кошмар, эту жуть, которая вымораживала до костей. Но ничего не изменилось – Мия по-прежнему была в подземном святилище, свет фонарей в руках зрителей едва разгонял мрак, и символы на стенах наливались чернотой.

Лицо Оливера осунулось, наполнилось тревогой. Казалось, что-то может пойти не так, и Мия еще успела этому обрадоваться, но опекун вдруг улыбнулся, и над собравшимися пронесся шелест голосов. Из толпы вышел Терри, и Мия сначала не узнала его – в бесформенном жреческом одеянии, с посеревшим от тоски лицом, он выглядел незнакомцем. Взгляд был темным, непроглядным. Мия посмотрела в глаза человеку, который все это время пытался спасти ее, и не нашла там ни души, ни воли.

«Вот мой палач», – подумала она, и Оливер улыбнулся. Близился час его торжества.

– Друзья мои! – воскликнул он и раскинул руки так, словно хотел всех обнять. – Сегодня удивительная ночь! Король наконец-то придет в мир, и его отмщение свершится! Пусть Мать Матерей увидит сон и откроет врата!

– Пусть увидит! – прозвучали голоса крыс. – Пусть король придет!

Оливер отступил от алтарного камня, давая дорогу Терри, и распорядился:

– Помоги ей лечь.

Терри прошел к Мие, резким решительным движением подхватил ее на руки и уложил на алтарь. Это напомнило старинную традицию – жених приносит невесту на брачное ложе на руках, и Мия не выдержала, истерически расхохоталась на все подземелье. Ей было больно до крика и смешно до тошноты.

– Я не хочу умирать, – выдохнула она, глядя в лицо следователя Бренсона, и вдруг поняла, что Терри больше нет. Тристан Кейдн смотрел на нее его глазами, а она сама…

Алтаря больше не было. Подземелье растаяло.

Мия увидела, что стоит на той круглой поляне, к которой ее приводил Эрик. Имя несчастного поэта мелькнуло в голове и растворилось, она навсегда забыла о нем. Но зимы больше не было: в Ангеат пришла весна. Свежая, изумрудно-солнечная, наполненная счастливыми голосами птиц и пением бесчисленных ручьев, питавших землю, она обхватила Мию за плечи невесомыми ласковыми руками и повела по траве.

Весна. Весна, солнечный свет, счастье. Наверное, это и был рай.

Мия сделала несколько шагов и поняла, что теперь не одна. Обернувшись, она увидела Тристана, но не того мужчину, чью отрубленную голову ей с хохотом швырнули враги, а юношу, которого она когда-то встретила здесь, в лесу. Улыбчивый, темноволосый, готовый с одинаковой страстью плясать и сражаться, он смотрел на нее так, словно долгий и страшный путь наконец-то подошел к завершению.

Дорога привела их туда, куда нужно.

– Здравствуй, Аврора, – негромко, словно боясь спугнуть это чудо, произнес Тристан. – Вот мы и здесь.

– Да, – откликнулась Мия, чувствуя, что растворяется, уступая место той, которая все эти годы ждала и верила, что эта встреча случится. – Здравствуй, Тристан.

Тристан обнял ее, прижал к себе тем порывистым движением, которое потом не дает разжать рук. Аврора уткнулась лицом в его грудь – там под тканью одежды горячо и гулко билось живое сердце.

Больше не было войны, пожарищ, отчаяния и казней. Теперь весь мир жил для двоих, которые любили друг друга и наконец-то встретились. Теперь в мире не было ничего, кроме этой любви.

Они со смехом упали на землю – травинки щекотали кожу, птицы на ветвях захлебывались торжествующим свадебным гимном. Тристан целовал Аврору так же, как когда-то давным-давно, солнечным весенним утром в лесу, и она откликалась на его поцелуй, забывая себя от счастья.

Никаких смертей. Никаких голов на пиках, алых вражеских мундиров, которые затопили эти земли кровавыми ручьями и завладели, присвоили, осквернили то, что никогда не принадлежало никому, кроме северян. Никакой тьмы в подземельях, отчаяния и ненависти, которая веками прорастала сквозь толщу гор и сворачивалась в драгоценных камнях.

Были только они, весна и солнечный свет, ласкавший кожу.