Тропа в бесконечность (СИ)

Я чувствую невероятное облегчение, хотя пенис поспорил бы со мной и выиграл бы по всем пунктам. Мне сложно двигать бедрами, потому что у меня не было секса так давно, что я чуть не излился в собственные брюки от одной пародии на него.

Надо заканчивать.

Замираю и прижимаю ее к себе, лбом упираясь в ее плечо. И — прости, но так надо, — отталкиваю ее, смачно плюнув куда-то район лица. Мне стыдно. Я не смотрю.

— Помойся, — бросаю я и застегиваю ремень.

Кажется, она разрыдалась.

Прости, нам нельзя рисковать.

Пожалуйста, найди мантию.

***

— У вас накопилось много претензий, — смеется старик, и мне хочется свернуть его морщинистую шею, и пусть его голова болтается, как у курицы. Он знает, что там происходило. Мое поведение оправдано, но я все равно чувствую себя отвратительно. Хочу сжечь дотла этот замок и его хозяина, чтобы он медленно иссыхал, восседая в своем троноподобном кресле. Мертвый престол.

— Я рад, что смог их предъявить, — бросаю вполоборота к нему. — Заметил, что она довольно тихая. У вас получилось ее усмирить, — замечаю в надежде, что смогу разговорить его.

— Когда у меня был пруд, я подрезал крылья лебедям. Поняв, что им не светит свобода, они и не пытались сбежать, — пожал плечами Макнейр.

— Она пыталась? — задаю вопрос, надеюсь, что не слишком пылко. Старик вроде не заметил.

— Пыталась, но я не люблю расставаться со своими приобретениями, Драко.

Меня передергивает, когда он называет меня по имени.

Смотрел ли он? Или только слушал?

Сколько он видел? Смаковал ли эти моменты?

От мыслей становится тошно.

Я выпиваю предложенный огневиски и обжигаю горло. Больше никакого алкоголя, мне надо быть собранным. Темя еще пульсирует, я все еще собран, картинка с ней, лежащей подо мной, такой раскрытой, уже почти не беспокоит меня, но приятно щекочет низ живота.

— Раньше твои экспонаты не имели возможности улизнуть, — пытаюсь продолжить тему, и он ухмыляется:

— Экспонаты в музее. Здесь только один зритель, и они безраздельно мои. Но ты прав. Однако я не переживаю по этому поводу, дальше дверей замка она не уйдет. Если только я не выведу ее сам, чего делать не планирую. К тому же, я считал, что тебе понравилось проводить у меня время, — он подмигивает, и я еле удерживаюсь от того, чтобы не передернуться.

Сколько человек могут иметь к ней «претензии»? И были ли посетители до меня?

Надеюсь, я первый. Старик ценит меня и должен проявить уважение.

Своим единоличным экспонатом он будет наслаждаться опосредованно, через гостей.

Да и она была в диком состоянии. Не думаю, что кто-то проворачивал такое раньше, тем более я старался быть нежным. Ну-ну, голос в голове смеется, настоящий романтик.

Кажется, я знаком с чарами, которые он наложил. Если мне не изменяет память, охранные чары защищают от воровства любого рода предметов, чтобы ни один нечистокровный волшебник не мог их вынести. Например, прислуга. Вряд ли Макнейр настолько подвержен паранойе, чтобы придумывать что-то новое вместо проверенного, давно работающего метода.

Чистокровный волшебник имеется.

Вздыхаю про себя. Нельзя, чтобы меня заподозрили. Как мне покинуть замок через дверь, черт возьми? У меня осталось крайне мало времени. Сейчас старик начнет выпроваживать меня, и придется распрощаться с мыслью о побеге.

Она не сможет открыть дверь, и нужно, чтобы кто-то зашел к ней. Пока я здесь, Макнейр не следит за ней, но как только я выйду… Нельзя рисковать. Нельзя вызывать подозрений.

— Кажется, мне пора, — ставлю недопитый стакан на столик и поднимаюсь, чтобы покинуть гостиную, в которой мы так уютно расположились после… ну, после моего визита. Камин дальше по коридору, и я ухожу один, как и всегда, как и обычно — нельзя вызывать подозрений.

Мучительно напрягаю мозг, который держится из последних сил, чтобы сообразить, выходят ли окна гостиной на ту же сторону, что и в коридоре. Молюсь, чтобы это оказалось так.

Пейзаж вроде тот же, и я незаметно выдыхаю, стараясь не расслабляться. И делаю то, что пришло в голову. Если бы у меня было время, я бы подготовился лучше, но его не было.

— Мортмордре, — шепчу я и указываю в небо. Заклинание болью отдается в предплечье, там, где когда-то горел такой же знак, как и разлившийся на всю округу прямо над дворцом Макнейра. Он освещает небо, и, хоть я знаю, что ничего не случится, желудок сжимается и все тело вытягивается в струну, готовое отвечать, как только зададут вопрос. Готовое трепетать от испуга и сжиматься от неопределенности: что поручат делать? Поручат ли мне или другому?

Слышу звон стакана и бегу к двери Грейнджер, молясь, чтобы он не успел выскочить раньше, чем я скроюсь за поворотом. Долгие секунды в пути, я не помню, сколько я бежал, кровь стучит в ушах, у нас только один шанс.

Распахиваю дверь, уставившись в темноту, и слышу легкий шелест. Она нашла! Она в мантии-невидимке. Она поняла, какое облегчение, какое облегчение, какое…

Нет времени расслабляться. Нельзя рисковать.