Тропа в бесконечность (СИ)

— Не говори со мной, как с недоумком, — шипит она в ответ. Милая, ты просто не знаешь… — Я знаю, что из себя представляет этот лес, я его изучала, пока… — она прерывается, и я знаю, что она хотела сказать: пока ее не схватили и не превратили в пташку.

— Я пытаюсь вытащить нас, — шиплю в ответ, и вообще-то я уже очень злой, потому что я тут как бы стараюсь!

Мантия убрана на место, которое раньше занимали ее вещи. Тащу Грейнджер ко входу в лес за предплечье, но она вырывается. Я вдыхаю и вхожу.

========== Часть 3 ==========

Делаю шаг, и деревья сзади смыкаются. Тот, кто войдет за нами, окажется не на нашем месте. Это сложно объяснить. Если войти в реку, место входа становится уникальным скоплением капель воды, которые были в том месте в то время. Капли воды текут дальше, унося с собой память о вошедшем. Лес же уносил вошедшего.

Двадцать километров. Еще каких-то двадцать километров — и можно выдыхать и переставать бояться.

Самым сложным сначала казалось вытащить ее оттуда. Сейчас — вернуть ее обратно в мир вне Леса.

Как я предупреждал, вперед мы не пойдем: ночью здесь намного опаснее, чем днем. Придется переждать.

Протягиваю руку и упираюсь в ствол дерева. Другой рукой ищу Грейнджер. Слышу, как она шумно выдыхает, когда я задеваю ее тело — спина? Плечо? Рука. Притягиваю к себе, поближе, даю ощутить ствол дерева.

Говорю:

— Садись.

И сам наощупь склоняюсь, дрожа от напряжения, потому что разворачиваюсь спиной и неловко ищу ей опору. Сползаю по стволу к корням и помогаю Грейнджер опуститься. Она неловко приваливается к дереву, выбивая воздух из легких, и мне кажется, что я ощущаю, как она подтягивает ноги к животу. Позволяю себе откинуть голову назад, упираюсь затылком в ствол и прикрываю глаза.

Она прижата ко мне плечом.

К своему насильнику. К своему спасителю. К своему давнему врагу. К своему единственному знакомому на много сотен километров вокруг.

Глаза слипаются, и я неровно дышу, вспоминая, что на ней нет белья.

***

Солнце взошло, и моя голова раскалывается от выдержанного напряжения, сна в полусогнутом состоянии, затекшей шеи и вопросов Грейнджер.

— Как ты собираешься вывести нас отсюда?

Хороший вопрос.

Лес за полем Макнейра представляет собой магический феномен, интересный настолько, что даже Грейнджер решила изучить его.

Она будет называть его своими заумными терминами.

Я буду называть его Лесом Спящей красавицы.

Это старая сказка, в которой принцессе пришлось заснуть волшебным сном, потому что она осталась последней чистокровной девушкой в стране. И для того, чтобы род мог продолжаться, ей нужно было дождаться чистокровного волшебника, который мог бы взять ее в жены и произвести потомство. Однако он только родился, а она уже в том возрасте, когда, прождав несколько лет, детей может не получиться. Чтобы дождаться своего жениха, девушка засыпает, не взрослея с текущими годами, и — эта часть мне нравится больше всего за эпичность действий, — вместе с ней спит весь замок. Вокруг которого вырос непроходимый лес, и только чистокровный волшебник смог бы пройти через него, разбудить принцессу, ну, и вся лирика.

Мне подвластно найти дорогу. Я был рожден для этого. В моих венах кипит ключ к выходу, и ей придется смириться, что она не знает того, что знаю я. Даже не то что знаю, а чувствую нутром.

Так что, пока она щебечет, обхватив себя за локти — мы все еще сидим у этого дерева, — я смотрю на ее восхитительные соски, напряженно выпирающие прямо из-под водолазки.

Очаровательно.

***

Перво-наперво надо придумать что-то с ее носками. Зачаровываю их, чтобы они не пропускали воду и держали тепло.

— Почему бы тебе не дать мне палочку? — фыркает она, и я отвечаю, что в этом месте ей лучше не колдовать.

Я знаю, что ты придумала бы что-то получше, но нам все еще нельзя рисковать.

— Я пытаюсь вытащить нас отсюда, — объясняю, глядя в ее глаза, грустные и темные, — доверься мне.

И она срывается.

— Какого черта, Малфой?! — голос переходит на крик. — Ты врываешься ко мне, делаешь все эти вещи, — на словах «эти вещи» картинка с ней снова стоит у меня перед глазами, и я сглатываю, а она в ярости. — Не говоришь мне ничего! Как будто я лишняя в процессе собственного спасения! Как я могу доверять тебе, если ты даже не можешь ответить на мои вопросы? Или не хочешь! Что ты там делал? Откуда ты с ним знаком? Что, если это очередная ловушка? — ее голос срывается на визг, и она тычет в меня пальцем, сокращая и так небольшое расстояние между нами.

Мы все еще стоим рядом с тем деревом, к которому привалились на ночь, и ее грудь слегка колышется под водолазкой. Я взрослый мужчина. Я вырос из предубеждений. И женская грудь есть женская грудь.

— Хватит, — обрываю ее, сверкая глазами. — Хочешь ответов? Будут тебе…

–…уж пожалуйста…

— Твои милые друзья очень долго соображают!

— Ты все-таки ходил к ним! Они знают, где я?! — встрепенулась она, испытывая облегчение.