Тропами Яношика

— Подполковник Перко слушает! — подняв трубку, он посмотрел на светящийся циферблат часов. Было два.

— Яро заболел. Нужна твоя помощь.

— Иду! — ответил подполковник и, не включая света, стал быстро одеваться.

— Тоно, что случилось? — тревожно спросила жена.

— Ничего, моя хорошая. Спи. Я скоро вернусь, — успокоил ее муж, тихо закрывая за собою дверь.

Яро — Ян Брезик, десантник комбрига Величко, прикомандированный к гарнизону для связи. Если сказали «заболел», значит, есть срочное дело.

Недавно подполковник установил с партизанами тесный контакт. Лучше он сам поведет своих солдат в бой против немцев, чем они поодиночке перебегут в партизанские отряды.

Брезик в условном месте ждал подполковника не один. С ним пришел человек в штатском. Сам же Ян был почему-то одет в форму железнодорожника.

Подошли к вокзалу. Человек в гражданском остался у дверей, а Брезик и Перко вошли в кабинет начальника станции. Тут Брезик и рассказал о последнем событии.

Железнодорожники сообщили партизанам, что через Мартин в скором поезде Будапешт — Берлин едет немецкая военная миссия из тридцати эсэсовцев во главе с генералом Отто. Есть предположение, что эсэсовцы перебрасываются в дивизию «Эдельвейс», чтобы начать борьбу против партизан в Словакии.

— Видимо, лучше будет, если партизаны сами займутся этой миссией, а не наоборот, — закончил свое сообщение Брезик.

— Ваш план? — спросил Перко, чувствуя, что кровь приливает к голове от волнения перед необычайным и, кажется, слишком отчаянным шагом.

— Снять миссию с поезда без шума, — ответил Брезик. — А как это сделать, давайте обсудим вместе.

Поезд с высокопоставленными пассажирами прибыл в три часа. По правилам военного времени станция не была освещена. Пассажиры или лежали на своих полках, или равнодушно выглядывали из окон вагонов.

Прошло пять минут — больше, чем положено стоять на этой станции скорому поезду.

Из второго вагона вышли два немецких офицера и быстро направились к одиноко возвышавшемуся на перроне начальнику станции.

— В чем дело? Почему поезд стоит? — раздраженно спросил один из офицеров — майор с черной повязкой на правом глазу.

Начальник станции, роль которого теперь исполнял Брезик, виновато ответил, что сигнала к отправлению он дать не может, пока рабочие не исправят путь.

— Почему у вас путь оказался неисправным именно тогда, когда едет генерал рейха?! — Майор, как дуло пистолета, устремил на него остекленелый левый глаз.

— Путь был все время исправным, а недавно партизаны разрушили дорогу.

— Далеко отсюда?

— В семи километрах.

— Какие приняты меры?

— Самые решительные — в час тридцать была послана военизированная бригада рабочих. И вот отправляется дополнительный вагон с рабочими и строительным материалом. Там оказался разобранным путь на целый километр. Везем шпалы, рельсы. — Он кивнул на паровоз, тащивший по третьему пути вагон и две платформы.

На платформах действительно были рельсы и шпалы. А в вагоне сидели переодетые в форму железнодорожников, вооруженные автоматами и гранатами французы из отряда Жоржа де Ланурье. По прибытии миссии на станцию французский отряд должен был выехать на всякий случай в сторону Жилины. А всю операцию на станции должны были провести солдаты гарнизона под командованием подполковника Перко и партизаны, переодетые в форму железнодорожников. В эту ночь на станции Мартин даже буфетчицу изображала партизанка.

Проводив глазами ушедший на ремонт дороги состав, немецкий офицер сказал, что начальнику станции нужно самому идти объясняться к генералу.

Брезик поправил на себе непривычную для него форму железнодорожника, передал свой жезл услужливо подбежавшему диспетчеру и нарочито робко сказал, что генерал требует объяснений.

— Не объяснений! — оборвал его майор. — А отправки поезда.

Диспетчер — командир партизанской группы, занявшей свои места внутри вокзала, беспомощно развел руками.

Что, мол, поделаешь. Но тут же поинтересовался, а нельзя ли попросить начальника гарнизона, чтобы на помощь рабочим послал солдат.

— Найн! — рявкнул майор и пояснил свое возражение тем, что, по его убеждению, каждый должен исполнять свои обязанности. Он высказал предположение, что для ускорения работ по восстановлению пути лучше всего выслать бригаду из гражданского населения. Но пусть этот вопрос решает сам генерал.

Еще раз оправив на себе непривычную форму, Брезик с трудно скрываемым волнением последовал за гитлеровцем. Волновался он потому, что очень переживал за судьбу ответственной операции, впервые за время войны порученной ему. На Украине в партизанском отряде Ян всегда «играл вторую скрипку» — то был вторым номером пулеметного расчета, хотя прекрасно стрелял, то помощником минера. Однажды даже с обидой заметил русскому командиру, что зря они так долго ему не доверяют.

— Да что ты, Янош! — искренне удивился тот. — Мы тебя просто бережем для Чехословакии. Там ты больше пользы принесешь! Подумай только что говоришь, разве после того, что ты сделал, можно тебе не доверять?