Тропами Яношика

Весть о взятии Турчанского Мартина была той спичкой, которой оказалось достаточно, чтобы пожар вспыхнул везде, где имелись хоть маленькие партизанские отряды.

Партизаны Средней Словакии стали спускаться с гор, занимать села и местечки, подбираясь к областным центрам и самой Банска-Бистрице — административному центру Средней Словакии.

Выслушав доклад министра внутренних дел Шане Маха о положении в Средней и Восточной Словакии, президент Тисо уставился на карту, разложенную перед ним на столе. Красными флажками там были обозначены города и села.

Румяное, сытое лицо президента ничего не выражало, и это больше всего удручало Шане Маха. Откинувшись на спинку плюшевого кресла, министр внутренних дел терпеливо ждал реакции на доклад. Самым страшным в своем докладе Шане Мах считал сообщение о красных флагах. Он дословно передал то, что услышал от летчика, пролетевшего вчера над селами в окрестностях Банска-Бистрицы, Ружомберка, Турчанского Святого Мартина.

Генерал Туранец, назначенный главнокомандующим, недолюбливал Шане Маха, поэтому сидел в отдалении и лишь изредка подкалывал министра внутренних дел, который «развел в горах партизан».

— Красных флагов теперь в Словакии больше, чем крестов на церквах и каплицах, — заметил он, когда министр закончил свой нерадостный доклад.

Однако же президент пропустил эту фразу мимо ушей. И заговорил совсем о другом, о более страшном: партизаны, захватили Поважье и Погронье — две речные долины, пересекающие всю Словакию с севера на юг, от Польши до Венгрии.

Вот это больше всего угнетало президента. Лицо его, как всегда, ничего не выражало. Но внутренне он был так удручен, словно это ему самому враги перерезали вены, и он истекает кровью, исходит последним дыханием.

Ведь Словакия выпала из гитлеровской игры. Ее нужно теперь объезжать через Польшу и Венгрию, чтобы поддерживать связь с фронтом. А зачем это фюреру? Он добавит еще две-три дивизии к двум, посланным на партизан по просьбе президента, и очистит Словакию и от партизан, и от ее беспомощного, никому теперь ненужного правительства. Посадит здесь своего гауляйтера и будет «орднунг».

Трон уплывал из-под холеного, тяжелого тела Йозефа Тисо. Последней надеждой был новый главнокомандующий. К нему и обратился президент с вопросом: что делать?

— Почему бездействует армия, когда у нее под носом лесные оборванцы оккупируют города и села?..

— Не бездействует, господин президент, а действует против нас! — как упрек министру внутренних дел бросил Туранец. — Свидетельство тому нападение на военную миссию и лояльность командующего первой словацкой дивизией подполковника Гольяна к партизанам.

Министр внутренних дел удивленно посмотрел на главнокомандующего.

— Откуда такие вести о Гольяне? — удивился Шане Мах, уязвленный тем, что не он сообщает об этом президенту.

— Уж, конечно же, не из вашего ведомства! — буркнул Туранец.

Президент посмотрел на Шане Маха тем кротким спокойным взглядом, за которым министр всегда угадывая роковой приговор главы государства, и, обратившись к Туранцу, спросил, как он собирается наводить порядок в Средней Словакии, станет ли дожидаться, пока партизаны возьмут и Банска-Бистрицу.

— Завтра же вылечу туда сам! — категорически заявил Туранец.

Слово «сам» у него прозвучало так, будто бы оно означало полный порядок, настоящий «орднунг».

На следующий день главнокомандующему вылететь в Банска-Бистрицу не удалось. Пришлось заняться не менее важными делами в самой Братиславе.

В столичном гарнизоне появились партизанские агитаторы. В дивизии, которая с часу на час ждала немецкого командующего, чтобы двинуться на партизан, как эпидемия, началось повальное дезертирство. Словацкие солдаты не хотели воевать со своими братьями, поднявшими знамена свободы, и перебегали в горы.

Новый главнокомандующий, облеченный властью и военного министра, решил показать, что достоин таких высоких полномочий. Столичный гарнизон он, долго не задумываясь, разоружил. Солдат угнал на восточный фронт, а большую часть офицеров — в немецкие концлагеря. Место расформированного гарнизона заняли гардисты — глинковские молодчики эсэсовского типа.

Не знал генерал Туранец, что расформированием Братиславского гарнизона он подрубил сук, на который еще не успел как следует усесться.

И КАМНИ СТРЕЛЯЮТ

На Прашивой шло совещание коммунистов, партизанских командиров, членов Национального Совета и представителей армии. Присутствовал здесь и подполковник Гольян, о котором недавно говорили у президента и которого новый военный министр решил арестовать сразу же при первой встрече. Вел совещание теперь уже открывший свое настоящее имя один из руководителей Центрального комитета Компартии Словакии Густав Гусак.

Он говорил о том, что восстание, подготовка к которому еще далеко не окончена, по сути началось. Уничтожение немецкой военной миссии во главе с генералом Отто партизанские командиры восприняли как сигнал к боевым действиям.

Начались вооруженные действия в Погронье. К этим действиям подключились целые подразделения словацкой армии.