Тропик Динозавра

По мере того как нагревалась земля, сильнее дул ветер. Мы двигались вместе с пыльной мглой, задыхаясь от песка, обсыпанные белым порошком, как сахарной пудрой. Он наполнял кабину, сыпался сверху в волосы, глаза, покрывая циферблаты часов, порошил непрестанно, кучками собираясь на сиденьях.

Нам пришлось отказаться от дороги через долину и перескочить горы вчерашним путем, минуя Сэврэй. Видимость восстановилась. Внизу — «ведьмин котел». Время от времени из него вырастали столбы пыли, взбираясь по склонам вверх.

Один такой столб, красный, как пламя, лениво вращающийся цилиндр диаметром с резервуар газохранилища, перерезал нам путь. Мы смотрели, как в этой кружащейся стене взметаются ветви и клубни каких-то растений и темные клочья, похожие на шкуры животных или куски войлока.

Вечером мы пересекли Гурван-Сайхан через ущелье, спустившись затем к Булгану в ту неповторимую пору дня, когда тени длинные, а рисунок степного пейзажа резок и четок, когда бледнеющий свет солнца, на этот раз желтый после пыльных бурь, уже не ослепляет, а рассеивается.

Золотые и зеленоватые травы бархатом покрывали равнину. На сиденьях машины мы чувствовали себя словно в зрительном зале, а перед нами на экране шел фильм о степи. Действия, собственно, не было, только непрестанная смена красок в беспредельном пространстве. Время от времени пробегала лиса или срывалось с места стадо джейранов.

Это был мягкий и дружелюбный пейзаж, но я помнил, что мы способны восторгаться движущимися дюнами, готовыми засыпать нам рты песком. Эту склонность воспринимать пейзаж в соответствии с понятиями, почерпнутыми из произведений искусства, я считаю доказательством того, как сильно мы ограничили непосредственное влияние природы на наши чувства.

Ночевали в степи, а утром в Булгане пополнили запасы воды. Из-под осыпавшихся глыб скального конгломерата выбивался ручей. Наклонившись над ним с канистрами в руках, я увидел змею. Мертвая, вымоченная, она лежала на дне, колыхаясь под напором воды. У берега висела вторая, вся в пыли, с размозженной головой. Я поставил посудины и стал обходить осыпь камней, испещренных монгольскими и китайскими надписями. Теперь я заметил их повсюду — змей цвета песка с темными пятнышками; полусонные, пронизанные холодом, еще не прогретые солнцем, они ползали среди камней и по тропинке, протоптанной людьми, приходящими за водой. Взрослые особи достигали метра и длину, молодые были коротенькие и тоненькие, как тесемочки. На берегу, под слоем сухой травы, лежали ледяные глыбы. В самом конце узкой щели что-то шевелилось. Я просунул туда голову и увидел клубок сплетенных змей, который извивался и перекатывался, пульсируя, словно куча кишок; змеи терлись одна о другую, согреваясь. Одни, втянутые клубком, исчезали внутри, другие выползали из его недр, чтобы с поверхности снова проникнуть в глубь этого шевелящегося шара.

Меня удивило такое множество змей. Должно быть, они приползли сюда на зимовку из весьма удаленных мест. В поисках пищи взрослая змея обследует большую территорию, на которой она пожирает ящериц и мелких грызунов. Даже если предположить, что корма много и грызунов в колониях тучи, то все равно столько змей могло собраться здесь с округи радиусом не менее одного или двух километров. Скопление это наверняка было неслучайным. Если бы змеи, обитающие в открытой степи, наобум искали укрытия от морозов, лишь немногие из них смогли бы наткнуться на эту небольшую группу скал диаметром в тридцать метров. А здесь их были сотни! Они хорошо знали место и возвращались сюда каждую зиму, поскольку, лишь сбившись в клубок, имели шанс пережить морозы.

Как и все пресмыкающиеся, змеи не обладают системой регуляции температуры тела. Она изменяется в зависимости от изменений температуры внешней среды. В теплый день их тело согревается, они подвижны, активны, а в холодный — двигаются с трудом, на морозе Замерзают. При сильной жаре животное, достигнув определенного уровня возбуждения, — если не успеет скрыться в тени — тоже погибает. Этот недостаток, по сравнению с теплокровными млекопитающими, является мощным фактором, определяющим образ жизни современных нам пресмыкающихся: змей, ящериц, черепах, крокодилов. Возможно, что когда-то он предопределил способ существования динозавров.

Подобные рассуждения можно найти во многих трудах о динозаврах. Просто удивительно, как мало мы знаем об этой группе животных. В обычном понимании динозавры — это пыльные музейные экспонаты, о которых давным-давно все известно и которых ученые описали с головы до кончика хвоста, не оставив и крохотного поля для дальнейших поисков и исследований.