Тропою мести

– Я устал. Устал убивать и воевать. Устал просыпаться и сознавать, в кого я превратился. Человек не может быть злым от рождения. Та чернота в душе – она постепенно накапливается, а не за раз. Мне кажется, я себя уже запятнал, как только мог. Может, будет лучше, если прямо сейчас Турко пошлет в меня пулю, не оставив мне никакого выбора. Останусь здесь, со всеми вами, стану ветром, звездами, Вселенной, проведу вечность с теми, кого люблю.

– Умереть – оно всегда успеется. А я-то думал, ты не бросаешь дела на полпути.

– Я должен отомстить?

– Нет, не должен, ты просто зачем-то втемяшил это себе. Все, что ты должен, Андрюш, это отпустить прошлое и жить дальше. Обязан, понимаешь? С той самой минуты, как холодеющую Олю на руках своих нес. – В зубах у деда материализовалась новая папироса, которая уже изрядно подсмаливала. – Жить дальше ради Оли, ради Кирилла, ради Сережки маленького. Вернись к маме, к отцу домой, забудь обо всем и начни с чистого листа. Тогда в следующий раз мы с тобой увидимся очень нескоро.

– Это будет непросто…

– Жизнь человеческая – всегда испытание.

– Но я… – Рэй посмотрел на кроны деревьев. – Я не…

– Нет, внук! – Дед огрел его звонкой оплеухой. – Ты должен проснуться!

Андрей машинально дернулся, оторопел от пощечины, моргнул – и декорации снова сменились: на сей раз на деревню. На ту самую, что с Дитятками граничила. На ту самую, что так сильно повлияла на его судьбу.

По засеянным рожью полям разносился заливистый детский хохот, а Андрей стоял и смотрел…

…не узнавал он себя…

…Олю…

…Толю…

…и Сашку Гуслякова…

Совсем не верилось в то, что они когда-то такими были – счастливыми и жизнерадостными детьми. А если и были, то лет сто назад, не меньше.

Рэй приблизился к ребятам, к самому себе из далекого прошлого, чувствуя, как колотится сердце. Вспоминая тот день в самых ярких подробностях, он проронил одинокую слезинку. Отрочество – та пора, когда он любил читать и сочинять сценарии к уличным играм, что были основаны на прочитанных историях. Помнил он, что тогда отвел своим друзьям два дня, велев всем и каждому прочитать повесть «Затерянный мир» Артура Конан Дойла. Повесть была маленькой, но удаленькой – она получилась идеальной основой для полноценного летнего приключения.

Маленький Андрей не обращал никакого внимания на Андрея взрослого, а прогуливался мимо построившихся в шеренгу игроков.

Всех рассматривал…

Оля – закутана в нелепую мешковатую одежду. Ее мама была женщиной старой закалки, которая только и твердила, что точно знает, «что у этих грязных мальчуганов на уме», а поэтому наряжала свою милую доченьку так, чтобы никто не засматривался. Марфа Петровна, пускай она и недолюбливала Андрея, была неплохой, хоть и довольно-таки чудаковатой женщиной. Лесник на ее заскоки забавно реагировал, отмахивался частенько, говорил, что «бабы, как всегда, придумали себе всякое, потому что жить-поживать им скучно».

Толик – в какой-то камуфляжной рубашке, в шортах коротких, что не скрывали ран и порезов на ногах, не скрывали результатов совместного любопытства, когда они вдвоем с Андреем лазили по всяким руинам.

Сашка Гусляков – хорошо одет, богато, а вид-то какой важный. Уже в том возрасте строил из себя бог весть кого.

– Все прочитали?

– Да! – ответили хором.

– Значит, будем играть, – удовлетворенно заключил он.

В душе зияла пустота. Так давно это было – и так недавно одновременно. Захотелось завыть, словно волк на луну, захотелось упасть на колени, согнуться под тяжестью неба, закричать, глотку срывая. Достучаться до Бога, до Вселенной. Попросить, чтобы сжалились над ним, чтобы время свой бег замедлило, чтобы позволило выдохнуть и собраться с мыслями, понять, куда идти дальше, а не продолжать безжалостную гонку со смертью, выйти победителем из которой никому из нас, увы, не суждено.

– Разбираем роли! – Мальчишка-лидер вытащил из одного кармана обыкновенную вязаную шапку, из другого – горсточку нарезанной бумаги. – Чтобы все было честно, каждый вытянет имя своего героя! Чтобы никто не обиделся. – Он закинул клочки в шапку, перемешал там. – Тянем! Ну, кто есть кто? О, я буду профессором Челленджером! – Он сразу же скомкал бумажку, чтобы никто не заметил малюсенький крестик. – Ну, а вы?!

– Мне попался лорд Джон, но я не хочу быть мужиком, – фыркнула Оля.

– Хорошо, тогда я придумал нового персонажа! Будешь леди Джейн! Тот же лорд Джон, но в юбке и потешном свитере!

Послышались смешки.

– Мне попался Мэллоун, – объявил Гусляков.

– А я профессор Саммерли! – Толя со злостью притопнул. – Это нечестно, я хотел быть Мэллоуном, он самый нормальный там! Почему у жиртреста нормальная роль, а я как всегда? Давайте поменяемся? Он не подходит совершенно, он же…

– Без оскорблений!

– За собой следи, дрищ! – огрызнулся Гусляков. – Пока толстый сохнет – худой сдохнет! – с гордостью объявил он.

– Зато худых девочки больше любят, – парировал Толик и послал Оле воздушный поцелуй.

Та ответила взаимностью.

Сашка Гусляков залился краской.

Андрей отвернулся – укололо его что-то, словно иглой медицинской в душу вонзилось…