Троцкий, Сталин, коммунизм

На практике, как мы знаем, мелкобуржуазное сопротивление на селе было сломлено советской властью путем решительной опоры на бедноту и массовой высылки кулаков и прочих активных противников коллективизации. Задача «передачи своего имущества даром» была, таким образом, решена, и никаких «процентов на капитал» в колхозах не было. Дифференциация возникала не внутри колхозов, а между разными колхозами – одни были «миллионерами», другие существовали в 1930-е годы с большим трудом. Также были случаи вражды между колхозниками, принадлежавшими ранее к разным социальным группам на селе.

Ш. Фицпатрик приводит такой пример:

«В некоторых случаях соперничающие фракции представляли разные социально-политические группы на селе. Так было, например, по словам райкомовских аналитиков, консультировавшихся с “Крестьянской газетой”, в колхозе “Красный пахарь” Смоленской (бывшей Западной) области. “Кулацкую” фракцию возглавлял Т.И. Шалыпин, в прошлом твердозаданец. К “советской” фракции принадлежал бригадир Зуев, который “в прошлом… вел активную борьбу против кулацко-зажиточной части деревни, за что его и сейчас многие ненавидят”. Вероятно, из-за своего прошлого Зуев не стал занимать пост председателя, когда его фракция была у власти. Эта честь досталась некоему Полякову, возможно, в прошлом зажиточному крестьянину, поскольку райком (поддерживавший его) не стал давать ему социально-политической характеристики. Конфликт Шалыпина – Зуева, развитие которого в эпоху “Большого Террора” очерчено в следующем разделе, годами то и дело возникал на повестке дня в районе, как сообщал страдальческим тоном “Крестьянской газете” заведующий отделом жалоб Смоленского райзо»^[334].

Однако все это были уже проблемы, возникавшие внутри планового хозяйства, отката же обратно к капитализму не произошло. Поэтому и программа мер, предлагавшаяся Троцким в это время для внутренней политики СССР, была, при всей правильности ряда пунктов, проникнута недооценкой возможностей советского хозяйства:

«1. Открыто признать, что перестройка пятилетки на четыре года была ошибочным шагом.

2. Опыт двух первых лет и текущего квартала сделать предметом всестороннего и свободного изучения и обсуждения партии.

3. Критерии при обсуждении: а) оптимальные (наиболее разумные) темпы, т.-е. такие, которые обеспечивают не только выполнение сегодняшнего приказа, но и динамическое равновесие быстрого роста в течение дальнейшего ряда лет; б) систематическое повышение реальной заработной платы; в) сжимание ножниц промышленных и сельскохозяйственных цен, т.-е. обеспечение смычки с крестьянством.

4. Ни в каком случае не отождествлять колхозы с социализмом. Внимательно следить за неизбежными процессами дифференциации как внутри колхозов, так и между разными колхозами.

5. Проблему оздоровления денежной системы поставить открыто и в плановом порядке, иначе паническая бюрократическая дефляция грозит не меньшими опасностями, чем инфляция.

6. Проблему внешней торговли поставить в перспективе растущих связей с мировым хозяйством, как узловую проблему.

7. Выработать систему сравнительных коэффициентов советской продукции и продукции передовых капиталистических стран не только в качестве путеводителя к практическим задачам экспорта и импорта, но и в качестве единственно правильного критерия в отношении задачи “догнать и перегнать”.

8. Перестать руководствоваться в хозяйстве соображениями бюрократического престижа. Не прикрашивать, не замалчивать, не обманывать. Не называть социализмом нынешнее советское переходное хозяйство, которое по уровню своему несравненно ближе к царско-буржуазному хозяйству, чем к передовому капитализму.

9. Отказаться от ложной национальной и международной перспективы хозяйственного развития, неизбежно вытекающей из теории социализма в отдельной стране.

10. Покончить навсегда с практически гибельным, а для революционной партии унизительным и насквозь глупым римско-католическим догматом о «генеральной» непогрешимости.

11. Возродить партию, сломив диктатуру бюрократического аппарата.

12. Осудить сталинизм. Вернуться к теории Маркса и революционной методологии Ленина»^[335].

В этот период, вплоть до 1933 года, Троцкий был уверен в возможности отстранения Сталина от власти в партии и стране легальными методами, в рамках существующих советских законов и партийного устава. Ожидание провала индустриализации и коллективизации рождало и уверенность в скором массовом повороте партийцев против Сталина. В марте 1933 года, на пике трудностей, с которыми столкнулась политика ВКП(б) (массовый голод), Троцкий писал в своем обращении «Сигнал тревоги»: