Троцкий, Сталин, коммунизм

Такой же удар по самому себе и своей организации Троцкий нанес в конце 1939 года своим согласием выступить перед комиссией по расследованию антиамериканской деятельности, существовавшей при палате представителей конгресса США и занимавшейся в том числе борьбой с коммунизмом («комиссией Дайеса»)^[460]. Правда, комиссия быстро отказалась от идеи пригласить Троцкого для дачи показаний о деятельности просоветской компартии и аннулировала свое приглашение. Сам Троцкий собирался использовать и эту трибуну для разоблачения политики Сталина, однако в данном случае проявил явную политическую неразборчивость, нанеся ущерб своей деятельности. Кроме того, не исключено, что Троцкий стремился таким образом получить визу в США, переехать туда из Мексики.

«Использование любого общественного форума для пропаганды своего дела, а также для разоблачения врага было отличительной чертой политической тактики Ленина, Троцкого и Сталина. Троцкий, правительство США, члены АКЗЛТ (Американского комитета защиты Льва Троцкого. – В.С.) и Комитет Дайеса могли иметь общего врага – Сталина, но непоколебимая приверженность Троцкого своим революционным убеждениям и методам делала тщетными все попытки обратить это ему на пользу. Правительство США опасалось его революционной философии. Друзья Троцкого из числа американских либералов и радикалов, для которых средства были столь же важны, как и цели, разочарованные его сектантской тактикой, оставили свои попытки помочь ему. Тактика, столь эффективная в революционной России и СССР, не сработала в Америке.

Второй момент. Старания Троцкого получить разрешение на въезд в США должны рассматриваться в свете стоявшей перед ним необычной дилеммы. Троцкий был загнанным человеком, объектом непрерывного политического преследования со стороны Москвы и коммунистов, мишенью для политических убийц. Он обоснованно боялся за свою жизнь. Но вместе с тем он был символом идеологического движения – троцкизма, который давно ненавидели и в Вашингтоне, и в Москве. Если судить по обычным меркам, его готовность выступить с показаниями перед Комитетом Дайеса и передать информацию “империалистическому” правительству в надежде получить за это визу может быть расценена как лицемерие. Для самого же Троцкого личные интересы и политические помыслы совпадали. Как провести грань между этими интересами Троцкого и его политическими амбициями? – это еще один вопрос из головоломки для историка. Как интерпретировать поведение людей, когда оно неотделимо от их идеологических убеждений?»

– пишет по этому поводу современный американский историк У. Чейз^[461].

Наконец, необходимо отметить и определенную догматическую узость взглядов Троцкого. Зачастую он не мог предвидеть ситуации, когда что-то шло «не по Марксу», продолжая настаивать на своих взглядах. В частности, в своей работе 1930 года «Сталин и китайская революция» Троцкий, комментируя разгоравшуюся крестьянскую повстанческую войну в Китае, писал: «Нет ничего удивительного, говорит Сталин, если китайские крестьяне, без участия промышленных центров и без руководства компартии, создали советское правительство. Мы же говорим, что возникновение советского правительства в таких условиях совершенно невозможно. Не только большевистское, но и церетелевское правительство или полуправительство советов могло возникнуть только на городской основе. Думать, что крестьянство способно самостоятельно создать свое советское правительство, значит верить в чудеса. Таким же чудом было бы создание крестьянской Красной армии»^[462].

Как видим, и здесь реальность посрамила прогноз Троцкого. Победа социалистической революции в Китае, решающую роль в которой сыграло крестьянство, организованное в Красную армию, стала одним из величайших триумфов коммунистического движения, достигнутым под руководством Сталина после Второй мировой войны. Неплохой штрих в тему пагубности догматизма.

Тем не менее, несмотря на все это, Сталин продолжал видеть в Троцком реальную угрозу. Как уже было сказано, он, видимо, разделял его мнение о возможности перехода в оппозицию к руководству ВКП(б) значительных масс как советских людей, так и коммунистов в остальном мире.