Троцкий, Сталин, коммунизм

«Тов. Эренбург уверяет читателей, что все немцы одинаковы и что все они в одинаковой мере будут отвечать за преступления гитлеровцев. В статье “Хватит!” говорится, будто бы “Германии нет: есть колоссальная шайка, которая разбегается, когда речь заходит об ответственности”. В статье говорится также, что в Германии “все бегут, все мечутся, все топчут друг друга, пытаясь пробраться к швейцарской границе”.

Не составляет труда показать, что это уверение т. Эренбурга не отвечает фактам. Ныне каждый убедился, и это особенно ясно видно на опыте последних месяцев, что разные немцы по-разному воюют и по-разному ведут себя. Одни из них с тупым упорством всеми средствами отстаивают фашизм, фашистскую партию, фашистское государство, гитлеровскую клику. Другие предпочитают воздержаться от активной борьбы за гитлеризм, выждать или же сдаться в плен…

Незачем говорить, что т. Эренбург не отражает в данном случае советского общественного мнения. Красная Армия, выполняя свою великую освободительную миссию, ведет бои за ликвидацию гитлеровской армии, гитлеровского государства, гитлеровского правительства, но никогда не ставила и не ставит своей целью истребить немецкий народ. Это было бы глупо и бессмысленно»^[480].

Очень симптоматично, что даже явно шовинистические высказывания стали объектом официальной критики лишь в самом конце войны, в связи с необходимостью налаживать отношения с населением побежденной Германии. При этом во многом питаемая, возможно, и не лучшими сторонами военной пропаганды СССР преступность среди советских военнослужащих в отношении немецкого населения явилась острой проблемой сразу после вступления советских войск на территорию Германии и оставалась таковой в течение целого ряда лет после войны, ведь именно статьи Эренбурга были одним из главных пропагандистских орудий, ориентированных на личный состав Красной Армии. Например, автор книги «Сталин и органы НКВД-МГБ в советизации стран Центральной и Восточной Европы. 1945–1953 гг.» приводит такой почерпнутый из документов факт:

«…в донесении политотдела 16-го пограничного полка войск НКВД от 13 февраля 1945 г. говорилось о том, что “перед вступлением на территорию Германии с личным составом полка были проведены во всех подразделениях беседы, в основу беседы была взята статья Ильи Эренбурга в “Правде” от 24 января 1945”, и сообщалось о результатах: “среди личного состава существует вполне здоровое мнение к немцам: “они враги и никакого благодушия, ни капли беспечности””»^[481].

Показательно и то, что в апреле 1945 года одновременно с критикой Эренбурга были приняты меры по ликвидации негативных последствий выступлений его и других советских пропагандистов. Приказ Ставки Верховного Главнокомандования от 20 апреля 1945 года предписывал:

«Потребовать от войск изменить отношение к немцам, как к военнопленным, так и к гражданскому населению, и обращаться с ними лучше.

Жестокое обращение с немцами вызывает у них боязнь и заставляет их упорно сопротивляться, не сдаваясь в плен. Гражданское население, опасаясь мести, организуется в банды. Такое положение нам не выгодно. Более гуманное отношение к немцам облегчит нам ведение боевых действий на их территории и, несомненно, снизит упорство немцев в обороне»^[482].

Однако улучшения ситуации не произошло, о чем свидетельствует целая серия последовавших приказов командования Группы советских оккупационных войск в Германии, направленных на пресечение насилия в отношении гражданского населения. Наконец, через несколько месяцев, в сентябре 1945 года, известный своей склонностью к крутым мерам Маршал Советского Союза Г.К. Жуков пошел на вовсе беспрецедентный шаг, видя бесплодность всего, что предпринималось ранее:

«9 сентября 1945 г. он выпустил приказ № 138/оп, в котором говорилось: “Случаи мародерства, хулиганства, грабежей и насилия над немецким населением до сих пор не прекращены, и, наоборот, преступность военнослужащих за последнее время значительно усилилась. Недопустимое поведение военнослужащих, репатриантов и демонтажников, позорящих своим поведением Красную Армию и наш Советский народ, должно быть любой ценой немедля прекращено”.