Троцкий, Сталин, коммунизм

«1 октября 1950 г. в 0 часов 59 минут был оглашен приговор, по которому Н.А. Вознесенский, А.А. Кузнецов, М.И. Родионов, П.С. Попков, Я.Ф. Капустин, П.Г. Лазутин осуждались к расстрелу. Приговор был окончательный и обжалованию не подлежал. Осужденные к расстрелу были лишены возможности даже ходатайствовать о помиловании, так как тотчас по вынесении приговора председательствующий по делу отдал распоряжение о немедленном приведении приговора в исполнение. В 2:00 часа 1 октября 1950 г., то есть через час после оглашения приговора, Н.А. Вознесенский, А.А. Кузнецов, М.И. Родионов, П.С. Попков, Я.Ф. Капустин, П.Г. Лазутин были расстреляны…

Всего по “Ленинградскому делу” репрессиям было подвергнуто свыше 200 человек, часть как соучастники, а большинство – близкие и дальние родственники осужденных. Для этого широко использовалось Особое совещание при МГБ СССР»^[522].

Еще одним неоднозначным актом сталинской политики описываемого периода стали массовые депортации ряда народов СССР из мест компактного проживания в отдаленные районы страны. Естественно, фактом является достаточно массовая поддержка фашистских оккупантов среди чеченцев, крымских татар и ряда других народов. Тем не менее во многом форма, в которой была проведена данная репрессивная акция, без сомнения, противоречила пролетарскому интернационализму. Помимо всех тягот, которые выпали на долю этих народов в связи с коллективным наказанием (производившимся, не надо забывать, в условиях военной и послевоенной разрухи), депортированные народы как бы вычеркивались из истории и даже географии СССР. Упоминания о них исчезли даже из энциклопедий. В то же время, когда надо было вспомнить о негативных фактах, связанных с прошлым Кавказа, о депортированных народах упоминали как о былом «источнике всех проблем».

Интересный пример тому – выступление А.А. Жданова на совещании деятелей советской музыки в ЦК ВКП(б) в январе 1948 года. Излагая свою известную критику оперы В. Мурадели «Великая дружба», идеолог партии, в частности, заявил:

«Опера посвящена борьбе за установление дружбы народов на Северном Кавказе в период 1918–1920 годов. Горские народы, из которых опера имеет в виду изобразить осетин, лезгин и грузин, с помощью комиссара – посланца из Москвы – от борьбы с русским народом, и, в частности, с казачеством, приходят к миру и дружбе с ним.

Историческая фальшь заключается здесь в том, что эти народы не были во вражде с русским народом. Наоборот, в тот исторический период, которому посвящена опера, русский народ и Красная Армия именно в дружбе с осетинами, лезгинами и грузинами громили контрреволюцию, закладывали основы советской власти на Северном Кавказе, устанавливали мир и дружбу народов.

Помехой же дружбе народов на Северном Кавказе являлись в то время чеченцы и ингуши.

Таким образом, носителями межнациональной вражды в то время были чеченцы и ингуши, а вместо них зрителю представляются осетины и грузины. Это является грубой исторической ошибкой, фальсификацией действительной истории, нарушением исторической правды»^[523].

Воистину, не Жданову тут говорить о «фальсификации истории». Это явно один из примеров ждановских пропагандистских перегибов в национальном вопросе, которые, кстати говоря, иногда встречали негативную реакцию самого Сталина^[524]. Здесь мы видим попытку приукрасить период установления советской власти на Кавказе, свалив всю вину за «шероховатости» на репрессированные народы. Само утверждение, что народ как целое может быть «носителем межнациональной вражды», конечно, не имеет никакого отношения к марксизму, может играть только на руку буржуазным националистам этого народа. Не говоря уж о том, что Жданову были прекрасно известны факты того, что далеко не только представители чеченского и ингушского народов сопротивлялись установлению советской власти. Можно вспомнить хотя бы существовавшую более трех лет независимую меньшевистскую Грузию, а также антисоветскую борьбу в этой стране уже после установления советской власти (в частности, крупное антикоммунистическое восстание 1924 года).

Подобные отходы от марксизма в национальном вопросе, как и в целом очень неоднозначная политика депортаций, заложили основы для национальной вражды в СССР в будущем. Что дало о себе знать, например, в массовых беспорядках в той же Чечне в связи с возвращением депортированных в родные места во второй половине 1950-х годов, а позже, в Перестройку, в быстром росте влияния националистов, естественно спекулировавших на огульных репрессиях против целых народов в сталинском СССР.

Самая известная кампания последних сталинских лет, связанная с патриотизмом и национальным вопросом, – так называемая борьба с космополитизмом. Главной целью ее стали представители советского еврейства, подозревавшиеся (и порой не без оснований) в симпатиях к США, Израилю, буржуазному Западу в целом.