Троцкий, Сталин, коммунизм

Впрочем, именно это дело было прекращено после смерти Сталина в первую очередь. 1 апреля 1953 года Л.П. Берия направил в адрес Президиума ЦК КПСС записку, где указывал: «Не брезгуя никакими средствами, грубо попирая советские законы и элементарные права советских граждан, руководство МГБ стремилось во что бы то ни стало представить шпионами и убийцами ни в чем не повинных людей – крупнейших деятелей советской медицины. Только в результате применения подобных недопустимых мер удалось следствию принудить арестованных подписать продиктованные следователями измышления о якобы применяемых ими преступных методах лечения видных советских государственных деятелей и о несуществующих шпионских связях с заграницей»^[540].

А уже 3 апреля постановление о признании «Дела врачей-вредителей» фальсифицированным было принято Президиумом ЦК КПСС^[541].

Послевоенные репрессии и «дела» были отражением весьма сложной и противоречивой ситуации, в которой существовал и развивался СССР и, в частности, правящая коммунистическая партия. «Монолитность» даже самого высшего руководства была относительной и преходящей. Внутрипартийная борьба была спрятана от масс «под ковром», однако периодически прорывалась конфликтами, опалами и репрессиями. Самое плохое заключалось в том, что партия совершенно отвыкла от открытых дискуссий, в которых можно было бы публично выражать несогласие с высшим руководством. Малейшие подозрения в «нелояльности», усиленные сложившейся политической конъюнктурой, приводили к кровавой развязке. Так погибли Вознесенский и «ленинградцы», также совершенно неадекватно содеянному пострадали руководители Еврейского антифашистского комитета. В обоих случаях в здоровой коммунистической партии дело ограничилось бы идейным осуждением уклона и соответствующей пропагандой, научно раскрывающей те или иные заблуждения. А если уж Вознесенский был достоин приговора за манипуляции в вопросах планирования и пропажу документов, то его бы и судили за это, а не за фантастические контрреволюционную организацию и шпионаж.

Апофеозом этих позорных явлений стало «Дело врачей» – порождение амбиций чинов госбезопасности, умело сыгравших на подозрительности уже весьма пожилого Сталина и полной подчиненности ему других членов Политбюро. Все это происходило на фоне «ура-патриотической пропаганды» и всплеска бытового антисемитизма на почве «борьбы с космополитизмом». «Государственной антисемитской политики» в СССР никогда не было – обвинялись только конкретные евреи за конкретные (пусть в значительной мере и придуманные) преступления. Однако немалое количество советских граждан на почве не вполне научной пропаганды (обличения «космополитов» и «антипатриотов»^[542]) в связи с делом ЕАК и «Делом врачей» получили, по своему разумению, индульгенцию на антисемитизм, к чему прибавлялись самые дикие слухи, например о планировавшейся Сталиным депортации всех советских евреев в Сибирь (эта легенда долго бродила на бытовом уровне в СССР и была разоблачена только в 1990-х, когда не подтвердилась рассекреченными документами^[543]).

Экономическое неравенство на фоне голода, произвол госбезопасности с «благословления» высшей власти, пропаганда, которая многими воспринималась как отход от интернационализма, – все это не могло не порождать протест среди части советских граждан, в том числе и искренних коммунистов. Троцкий умер физически, но продолжал и в описываемый период жить в тех, кто не считал Сталина «верным ленинцем».

Реальная оппозиция

Что же известно о настоящих политических противниках Сталина и его команды в данный период, в том числе тех, кого можно назвать последователями Троцкого? Троцкизм в официальных документах продолжал неизменно упоминаться в качестве одного из главных «врагов Советской власти». И надо сказать, что коммунистические оппоненты Сталина действительно имелись в СССР.

В конце 1940-х годов репрессиям вновь подверглись бывшие участники левой оппозиции 1920-х годов. В основном это были те, кто был арестован вскоре после убийства Кирова, до начала собственно «Большого террора», и потому получил относительно небольшие сроки, выйдя на свободу перед самой Великой Отечественной войной или уже в ходе нее. Тут надо отметить, что вопреки всей сталинской пропаганде относительно «троцкистско-фашистских заговоров» не известно никаких фактов массового перехода уцелевших сторонников Троцкого на сторону фашистов. Бывшие оппозиционеры честно приближали победу СССР в рядах Красной Армии или в тылу. К примеру, на фронте воевал Иван Яковлевич Врачев, видный деятель оппозиции, один из подписавших «Письмо 46-ти» в 1923 году^[544]. Можно вспомнить и оставивших мемуары участников левой оппозиции И. Абрамовича и М. Байтальского, также фронтовиков^[545]. Имевшие же место попытки гитлеровцев использовать в пропаганде на СССР «левую риторику» не имели никакого отношения к антисталинским оппозиционерам в большевистской партии^[546].