Троцкий, Сталин, коммунизм

После чего пропаганда дьявола перескакивает с непосредственных обвиняемых на тех, против кого выдвинуты косвенные обвинения. В этом всех превзошел центральный орган Венгерской партии трудящихся “Сабад Неп” (“Свободный народ”), где во время процесса вместо передовиц публиковались “яркие зарисовки”, так, к примеру, 21 сентября первую страницу издания украсило набранное курсивом лирическое размышление: “С точки зрения безнравственности члены банды Райка все на одно лицо: самым мерзким и отвратительным кажется тот, кто дает показания в данную конкретную минуту, свидетельствуя о том, какие вампиры (снова Средние века! – Прим. автора) жиреют на вонючем болоте империализма. ТИТО – ТАКОЙ ЖЕ ВАМПИР”»^[596].

Пожалуй, это где-то даже превосходило самые бесстыдные образцы антитроцкистской пропаганды 1930-х годов Неудивительно, что о подобных публикациях в СССР и социалистическом лагере постарались забыть сразу после нормализации отношений с Югославией после смерти Сталина.

Негативные тенденции в описываемый период наблюдались и в политике коммунистических партий капиталистических стран. Те из них, кто, как влиятельная сила антифашистского Сопротивления, попал в правительство, во многом начали играть по «буржуазным правилам». Например, Французская коммунистическая партия, видимо, уже считала себя практически правящей силой в «народно-демократической» стране, потому что чуть ли не главной своей задачей послевоенного периода видела «восстановление экономики». Один из лидеров партии Жак Дюкло на совещании компартий в Польше рапортовал: «Наша партия, которая во время оккупации была одной из главных сил движения Сопротивления и которая завоевала поэтому громадный авторитет среди народных масс Франции, развернула в начале 1945 г. широкую кампанию за увеличение промышленного производства…Морис Торез обратился с призывом к шахтерам, и результаты этого призыва не замедлили сказаться. В общем промышленное производство Франции сделало по сравнению с 1945 годом большие успехи»^[597].

Вместо социалистической революции французские коммунисты занимались и подъемом сельского хозяйства: «Правительство должно было вести борьбу за хлеб, чтобы были засеяны 5 млн гектаров, но оно не вело этой борьбы как следует. В действительности только мы ведем эту борьбу. Она явится одним из основных моментов в нашей предвыборной кампании…продовольственная политика отвечала интересам стран – крупных производителей хлеба, таких как США и Канада. Но эта политика никоим образом не отвечала интересам Франции»^[598].

Как видно, французские товарищи очень увлеклись «общенациональными» задачами, ведя себя так, как будто задача ликвидации буржуазного режима уже решена. Хороший пример правого оппортунизма как результата «увековеченного» компромисса периода антифашистской борьбы. Как мы знаем, далее эта тенденция в ФКП только усиливалась, приведя партию к позорной позиции в мае 1968 года и полному реформистскому разложению.