Троцкий, Сталин, коммунизм

«…в связи с тем, что с конца 1945 года Сталин на несколько месяцев уехал отдыхать на Юг, в район Сочи, его публичное отсутствие стало вызывать тревогу и порождать всякого рода слухи. Отражением таких беспокойных настроений может служить письмо лично Сталину одного жителя Ленинграда в декабре 1946 года. В своем письме он, в частности, затронул, видимо, чрезвычайно острую и актуальную для вождя проблему обеспечения преемственности власти. Что такая проблема являлась назревшей и злободневной, едва ли нужно доказывать.

В своем письме автор – что он поддерживает политику Сталина, явствует из содержания его письма – задает вождю ряд важных вопросов: “Сейчас, когда Вы ушли на несколько дней, видимо, отдыхать, весь народ спрашивает друг у друга: “Где Сталин?”; “Почему Сталин не был на торжественном заседании, посвященном 29-й годовщине Великого Октября?”; “Почему не Сталин подписал приказ 7 ноября с.г.?”; “Почему Булганин подписывает второй приказ, а где же Сталин?”. И кто как вздумает, так и отвечает. Одни говорят, что уехал в Америку, другие – отдыхает, а третьи, что, наверное, болен и т. д.

А ЧТО ЖЕ БУДЕТ, ЕСЛИ ВЫ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО НЕОЖИДАННО ОСТАВИТЕ НАС СОВСЕМ?! Тогда, видимо, снова найдутся такие подлецы вроде Троцкого, Бухарина, Рыкова и им подобные, трижды проклятые и презренные народом сволочи. Найдутся, видимо, такие “обиженные” и среди военных. Снова может быть борьба и ненужные жертвы.

Как было бы желательно знать уже теперь:

1. Кто является Вашим ближайшим соратником?

2. Кто явится Вашим преемником?

3. Кто станет во главе ЦК нашей партии?

4. Кто станет во главе нашей великой непобедимой Советской Армии? Если Вы находите, что сейчас об этом открыто говорить нельзя, то крайне желательно уже сейчас вести соответствующую подготовку в закрытом партийном порядке, а наша советская печать должна (максимально) популяризировать жизнь и деятельность руководителей нашей партии, правительства и армии, особенно будущих Ваших преемников…”»^[607]

Данное письмо показывает, что далеко не все советские люди верили официозу насчет монолитности партийного руководства. Автор этого письма, при всем своем пиетете в отношении Сталина, например, прекрасно понимал, что после смерти вождя возможна острая борьба между его преемниками и к этому партия должна быть готова. К сожалению, последнего Сталин, судя по всему, не разделял. Во всяком случае, не известно ничего о его «подготовке в закрытом партийном порядке» к ситуации своего ухода из жизни (или даже тяжелой болезни, подобной тому, которая вывела из строя Ленина за год до его смерти). В чем причина такого поведения? Мы склонны согласиться в этом вопросе с Николаем Капченко, который выдвигает следующие аргументы:

«Проблема передачи власти тому, кто способен продолжить намеченный тобой курс, – актуальная для всех режимов… Была она весьма актуальна и для Сталина в первые и последующие послевоенные годы. Однако на сколько-нибудь серьезный уровень он ее не поднимал, видимо исходя из разных соображений. Во-первых, такое назначение неизбежно спровоцировало бы борьбу за влияние на Сталина его ближайших соратников, которая и так проходила без всяких перерывов и пауз. Во-вторых, такое назначение могло каким-то образом создать реальную или потенциальную угрозу безграничной власти самого вождя. В-третьих, он, очевидно, хорошо усвоил бессмысленную затею Ленина заранее определить расстановку сил в высшем руководстве до своей кончины… история с ленинским завещанием лишь стала мощным стимулом для активизации борьбы между его вероятными наследниками… надо прямо сказать, что Сталин не только недооценил важности этой проблемы, но и не сумел сколько-нибудь глубоко разобраться в своих соратниках. Будущее показало отсутствие у него по-настоящему глубокого знания и понимания тех лиц, которые составляли так называемое руководящее ядро»^[608].

Последняя мысль очень важна. Действительно, если вспомнить начавшуюся после смерти Сталина борьбу в руководстве партии, действия вождя, предпринятые в плане расстановки своих ближайших соратников, видятся совершенно недальновидными. Чего стоит хотя бы тот факт, что Вячеслав Молотов, после 1953 года проявивший себя как наиболее твердый защитник марксистского содержания политики КПСС от ревизионизма, в последний период жизни Сталина был объектом его нападок. На Пленуме ЦК КПСС, состоявшемся в октябре 1952 года, сразу после XIX съезда КПСС, Сталин выступил с резкой критикой Молотова (наряду с Микояном), припомнив ему абсолютно все «ошибки» послевоенного времени: