Троцкий, Сталин, коммунизм

«Вопрос. В момент наступления Нового года и прихода новой администрации в Соединенных Штатах придерживаетесь ли Вы еще своего убеждения о том, что Союз Советских Социалистических Республик и Соединенные Штаты могут в предстоящих годах жить мирно?

Ответ. Я продолжаю верить, что войну между Соединенными Штатами Америки и Советским Союзом нельзя считать неизбежной, что наши страны могут и впредь жить в мире»^[615].

Конечно, можно говорить о том, что, в отличие от хрущевцев, для Сталина «мирное сосуществование» было лишь дипломатической уловкой в стремлении избежать новой мировой войны. Однако таким образом легко оправдать и самих ревизионистов – угроза атомной войны была и после Сталина. С точки зрения марксизма пропаганду нужно было строить в разрезе того, что «мирное существование невозможно, классовая борьба между коммунизмом и капитализмом неизбежна, хотя она не обязательно должна принять форму вооруженного столкновения между СССР и США». Имевшие же место на деле формулировки, подобные вышеизложенным, в какой-то мере «разоружали» мировое коммунистическое движение, сталкивая его в пацифизм, с классовых позиций на «общенародные», подготовляя почву для будущего ревизионизма.

Вместе с тем подобные «примиренческие» заявления основывались еще и на идее построения полного коммунизма в отдельно взятой стране. Мы уже писали, что это была абсолютно немарксистская доктрина, также немало поспособствовавшая ревизионистской деградации КПСС. Более того, есть данные, что в послевоенные годы эта идея получила свое продолжение в разработке (оставшейся незаконченной) новой программы советской коммунистической партии. Проект программы был подготовлен в 1947 году группой идеологических работников партии во главе с А.А. Ждановым^[616].

В этом документе назначались конкретные сроки достижения коммунизма в СССР, вне зависимости от развития мирового революционного процесса: «Всесоюзная коммунистическая партия (большевиков) ставит своей целью в течение ближайших 20–30 лет построить в СССР коммунистическое общество»^[617].

А вот что новое, по сравнению с предыдущими установками, проект программы должен был внести в оценку сущности Советского государства: «Советское государство является выразителем силы, воли и разума народа. С ликвидацией эксплуататорских классов, победой социализма и установлением полного морально-политического единства всего народа диктатура пролетариата выполнила свою великую историческую миссию. Советское государство превратилось в подлинно всенародное государство»^[618].

В области внешней политики акцент, как обычно в эти годы, делался на «борьбу за мир»: «…неуклонно бороться за прочный демократический мир и безопасность народов против всех видов империалистической экспансии и агрессии; поддерживать добрососедские отношения с другими государствами на основе уважения независимости и суверенитета больших и малых стран; расширять хозяйственные и деловые связи со всеми миролюбивыми странами». Тут же специально подчеркивалась задача «беречь как зеницу ока дружбу и братское сотрудничество славянских народов»^[619].