Трудная книга

Но я представляю себе того обозленного пенсионера или инженера Иванова и всю их «философию без философии» и слышу их возмущенные голоса: «Что вы верите им? Кому вы предоставляете трибуну? Разве можно от них ждать слово правды?» И потому разговор о тех же вопросах я начну словами других, словами активных работников фронта борьбы за человека, болеющих душою за свое дело и за те недостатки, которые они видят вокруг себя.

Вот что пишет, например, тот самый подполковник Шашило, о котором я только что рассказал:

«Муравейник у меня большой, и благо, если каждый муравей тянет ношу в общую кучу — получается гора к солнцу навстречу, устанавливается какой-то неписаный строй этой «горы», все довольны, живут дружно, слаженно. А вдруг муравьи потянули в разные стороны. Тогда что? Беда, да еще какая! Тогда лопается основа построения этой горы и все повисает в воздухе, наступает крах.

У меня, слава богу, пока все идет хорошо, все тянут за одну цепь — «оптовую» и «персональную» педагогику. Оптовую — в смысле общей организации, персональную — работа с отдельной личностью. Вторая — педагогика личности, является темой и направлением ваших мыслей, и тут я с вами совершенно согласен: за человека надо бороться!

Да, надо бороться! В свое время Ф. Э. Дзержинский, взявшись за проблему детской беспризорности, говорил, что с беспризорностью и безнадзорностью детей надо бороться, так броситься на это дело, как бросилась бы мать, видя тонущим своего любимого ребенка. И Дзержинский бросился! Это была действительная борьба за человека. Приходится сожалеть, что в наше время нет человека, который увлек бы за собою всех нас, низовых муравьев, на это благородное дело».

А вот что пишет другой, тоже очень умный и душевный, начальник колонии (уже для взрослых) — В. М. Ладнов:

«Работники министерства и на местах рассматривают исправительно-трудовые учреждения как чисто коммерческие предприятия, мало уделяют внимания перевоспитанию заключенных. Из бесед с руководящими работниками отдела мест заключения, из их посещений колонии, из почты, которую я получаю, можно сделать твердый вывод: главное — это план, нормативы сырья, материалов, незавершенного производства, качество продукции, а перевоспитание — дело менее важное, второстепенное. А нужно бы — наоборот.

Приведу примеры.

Был у нас в колонии заключенный Кулев, дважды судим, последний раз за убийство. Он считался человеком, вставшим на путь исправления, окончил 10 классов в школе колонии, вел курсы профтехобучения, принимал участие в общественной работе. Таким его считали и начальник отряда, и мастер, с которым он долго работал, и классный руководитель, а следовательно, и руководство колонии. Мы даже ходатайствовали о снижении ему меры наказания. И вот этот Кулев совершил в колонии преступление и скоро предстанет перед судом. Очень прискорбный факт для нас, воспитателей, а отдел мест заключения этим фактом не заинтересовался, даже не попытался вскрыть причины такого «брака» в нашей работе.

На днях в колонии был суд, который заключенного Попова приговорил к суровому наказанию за преступление, совершенное в нашей колонии, и снова с нас не спрашивают: почему? А вот стоило ревизору установить, что зам. начальника колонии по производству утвердил акт на списание испорченного клея, так получили сразу три бумаги о немедленном расследовании и привлечении виновных к ответственности. При проверке оказалось, что списанный клей использован в производстве и мы, наоборот, имеем экономию клея.

Плохо работает оборудование — идет «бумага»: лично контролируйте выполнение графика ремонтов; не выполняем план по сортности — идет письмо: возьмите под личный контроль; отстаем со строительством — лично следите.

В приказах, идущих «сверху», часто говорится об ошибках и упущениях в работе, но я еще не читал ни одного приказа, где бы осуждался или наказывался какой-то работник колонии за то, что, например, освобожденный заключенный, длительное время находившийся в колонии, вновь совершил преступление и осужден. А спрос за ошибки в воспитании должен быть значительно больше, чем за другие упущения в работе. И спрос этот нужно начинать сверху, с министерства».

Предвижу, что это письмо вызовет протесты и опровержения, но пусть ведомственное самолюбие не довлеет над принципиальной стороной вопроса. Вот что пишет об этом рядовой работник Р. И. Рафиков. В колонии он начальник молодежного отряда, пришел туда из комсомольских органов, заочно закончил Высшую партийную школу:

«Проблемы воспитания людей вообще, а нарушителей соцзаконности тем более занимают большие умы. Особенно за последнее время очень много в этом направлении сделано и делается. Однако эти проблемы беспокоят нас не менее, чем раньше. И особенно нас, рядовых работников.