Трудная книга

Действительно, если в колонии или тюрьме не ведется с заключенными целеустремленная воспитательная работа, если они предоставлены самим себе, то среди них начинают вести работу главари преступного мира, и колония может превратиться в школу преступности».

Это пишет весьма компетентный человек, В. И. Монахов, разумный, широко, свежо мыслящий работник соответствующего министерства, автор ряда литературных работ по исследованию вопросов преступности, и в том числе очень интересной статьи «Преступник и общество»[21].

А вот и собственное признание — откровенное до цинизма письмо убежденного вожака этого мира, — человека с десятью фамилиями:

«В лагерях я никогда не работал, не гнул спину, не пачкал руки ни тачкой, ни лопатой и ухитрялся иметь зачеты один день за три дня. Зачеты приносили мне мои друзья. В лагере я всегда избираюсь судьей, и наш суд не отправлял правосудия с заседателями и не придерживался норм Уголовного кодекса. Я единолично выносил приговор в устной форме, и он исполнялся беспрекословно всеми».

Чем это не организация?

Но это только осколок того, что было во времена Берия, когда отказ от воспитательной работы в местах заключения привел к почти неограниченному господству сильного, наглого, дикого «эго», которое приняло форму «воровского закона», полного господства «воров» над основной массой заключенных — «трудяг» и «мужиков». Засилье «воров» вызывало протесты, сопротивление, образование других, враждебных друг другу группировок и, в свою очередь, отпор, по законам среды такой же кровавый, как и само насилие. Это приводило к всеобщему ожесточению нравов и давало полную свободу праву сильного, подлости подлого и ставило в совершенно безвыходное положение честного и тем более слабого.

Впрочем, дадим слово очевидцам. Припомним опять Андрея Матвеева, который ни за что прошел через три тюрьмы, а потом был отпущен. Его постаревшая за один миг душа так и не сумела оправиться, и вот он снова в тюрьме, в лагере, в том бериевском лагере, теперь уже за дело.

«В лагере я познакомился с самыми низкими человеческими страстями. «Воры» проводили свою линию. Ими было внесено в жизнь людей лагеря жестокое, несгибаемое и не перед чем не останавливающееся решение — заставить «жлобье» трудиться так, чтобы создать им возможность жить не трудясь. Группировки «маститых» преступников достигли наивысшей крайности. В своей свирепости над остальными массами «мужиков», над «трудягами» была узаконена открытая грабиловка, настолько жестокая, что не один роптавший лишался жизни. Разношерстные масти прожженных преступников вели между собою кровавую борьбу, настолько же безумную и жестокую, как и губительную для обеих сторон. Безучастным места не было. Были случаи, когда лагерная администрация умышленно содержала группу «воров» для наведения «порядков», и порядок был. Во всяком случае «воры» усердствовали для поддержания его. Палка свистела над головами «мужиков». «Мужик» сносил и унижения и побои, он же, гонимый животным страхом, кормил «воров».

Произволом дышала вся атмосфера жизни, устои, обстоятельства жизни складывались так, что многие в отчаянии своем рубили себе руки и ноги, травили глаза, вскрывали вены. Я видел такие картины издевательства над человеком, которых никогда не буду в силах рассказать другому, ибо это выходит за рамки самой мерзкой пошлости.

Жизнь глумилась над человеком. «Воры» взяли в руки жизнь «мужика» так, что ему просто некуда было деваться. «Мужика» били и грабили, за счет его жили и к тому же еще и убеждали в неизбежной правильности всего происходящего.

Да, я видел, что человеческая воля раздавлена, достоинство смято, характер убит, человека беспринципного и голодного, человека, душевные силы которого подавлены силой, стоящей выше его, можно заставить делать что угодно, легко убедить во всем. Он просто будет не в состоянии противиться, его интеллект отсутствует, все заменено под давлением страха инстинктом самосохранения, который происходит за счет нравственного падения, в сущности, гибели его человечьего «я»».

И вполне естественно, что к ним, к верховодам этого дикого мира, Андрей Матвеев обращает свой гнев и презрение.

«Сейчас, по истечении прошедших лет, когда нет уже этого и в помине, когда «воры» и подобная им рвань водворены в соответственные им места, когда многие из них отошли от своих «идеалов» и начали новую жизнь, жизнь честного труда. Но сколько они принесли непоправимого зла! Сколько молодых жизней было изувечено ими, сколько было нравственных жертв, порожденных их эгоистическим вандализмом!»

Да, к счастью, в основном теперь «этого нет и в помине».

Люди просыпаются, сбрасывают с себя тяжесть и грязь прожитой жизни, заглядывают в свои души, ворошат прошлое, мечтают о будущем, вытесняют и отбрасывают в сторону дурные привычки, вырабатывают новые, заново строят свой характер и свою личность.