Трудная книга

В исправительно-трудовую систему пришли новые люди, изменились принципы и методы работы, и ценою больших усилий, часто жестокой борьбы засилье воровского мира, можно сказать, сломлено и дело год от года улучшается. Я это чувствую по письмам, которые идут ко мне: если раньше они были полны жалоб и стонов, то теперь все чаще и чаще в них сквозят совсем другие ноты. «Сейчас у нас столько различных перемен и нововведений, направленных на воспитание и восстановление человека силами своего коллектива, дающих отличные результаты, что просто душа радуется. Сейчас, например, мне приходится бороться с тем, чтобы у меня в картонажном цехе, где я состою начальником производства, бывшее жулье не работало добровольно свыше 8 часов, и это оттого, что люди поняли: заработанный ломоть слаще украденного каравая. Если в цехе нет вволю работы, меня терзают. А не так давно было наоборот. «Воров в законе» у нас нет и в помине, сама обстановка большинство из них заставила отказаться от своих сумасбродных идей», — пишет мне тот бывший артиллерийский офицер, который когда-то смалодушничал перед профессиональными бандитами и вместе с ними попал на скамью подсудимых.

«За последнее время буквально изменилась жизнь преступного мира, — говорит другой. — Воспитатели всесторонне развиты, способны говорить на любую тему, могут осветить любой вопрос, разбираются в людях. Поэтому к ним льнут, окружают и засыпают вопросами. Я не знаю случая, чтобы тот или иной вопрос заключенного повис в воздухе».

А вот пишет учительница К. В. Николина, работающая в колонии: «Недавно мы проводили диспут «Не ищи легких путей в жизни». Очень бурно прошел. Это была настоящая битва за идеал в жизни. И, что особенно радует, передовые, коммунистические взгляды на жизнь, которые сквозили в выступлениях осужденных, одержали верх над низменными, подлыми высказываниями людей, стремящихся урвать от общества, не дав ничего полезного ему. Трое из них не выдержали такой схватки и, как «наскипидаренные», ушли с диспута».

Припомним Володю Тальникова. Кажется, что может быть мрачнее тюрьмы? А передо мною переписка Володи с заместителем начальника тюрьмы Ф. И. Коноплиным, переписка, прямо могу сказать, полная сыновней привязанности.

«Здесь, в изоляции, я научился брать только хорошее от хороших характеров, много узнал и понял, во многом и к лучшему изменились мои мнения и взгляды. Стоит только поверить в свои силы и в свою честь, разбудить ее, если она спит, и человек прозревает. Поверить и убедиться в том, что нужен всему прекрасному так же, как и прекрасное нужно тебе».

В тюрьме, в «мертвом доме», оказался живой человек, который пробудил в другом, оступившемся человеке и дремавшую честь и тягу к прекрасному.

Вот письмо знакомого нам майора Михеева о беседе с Юрием Спицыным, видимо тоже памятным читателю по главе «Сознательный преступник»:

«Имел четырехчасовую беседу с Юрием и думаю, что больших ошибок в оценке его не допущу.

Внешне выдержан, претендует на некоторую изысканность в обращении. Горд. Имеет категорического порядка суждения. Умеет красиво слушать, отвечает с достоинством, подбирает формулировки и грамотные фразы. Самокритичен, свое прошлое оценивает правильно, но в то же время у него находится слишком много виновных, хотя и не дает точных ответов, кто и в чем повинен, кроме его самого. Упорно что-то ищет в области правосудия и в осуществлении исправительно-трудовой политики. Имеет достаточно сильное воображение, но мыслит не масштабно, узко, главным образом со своих субъективных позиций и под действием окружающей среды. Вынашивает стремление стать на путь литературной работы, чтобы посвятить себя исправлению имеющихся ошибок и делу облегчения судеб тех, кто сошел с правильного пути.

Парень, надо сказать, щепетильный, излишне самоуверен. Не знаю, правильно ли я сделал, но я старался с облаков опустить его на «грешную землю», охладить его пыл и призвал его к более трезвому анализу действительности. Я умышленно поставил его в тупик, задав вопросы из области права, психологии, логики, и, когда обнаружил несостоятельность, а то и полное незнание элементарных истин, порекомендовал ему сейчас посвятить все окончанию 10-го класса нашей школы рабочей молодежи, а потом нарисовал ему картину дальнейшего самообразования, с тем чтобы он за перо взялся уже подготовленным всесторонне. Здесь он со мной согласился полностью.

Может быть, вы поругаете меня за бестактность, но я поинтересовался, какую цель он ставит в переписке с вами. С ответом он нашелся не сразу, а подумав, сказал: «Хочу поспорить с умным человеком, получить совет и помощь. Корыстных целей личного порядка не имею»».

А вот реакция Юрия на этот разговор:

«Беседовал с майором Михеевым, — пишет он мне. — Когда я шел к нему, я был уверен, что беседа у нас не получится. Но все вышло иначе: разговор получился хороший и для меня очень полезный. Он дал мне уйму советов, и я не уверен, все ли их запомнил. Но этой беседой я остался доволен».